Островский Константин, протоиерей, Умереть нам не удастся (Записки и проповеди):
Протоиерей Константин Островский
Умереть нам не удастся
Записки и проповеди
ИЗДАНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ, ДОПОЛНЕННОЕ
Успенский храм
г. Красногорск
2009 г.
+
По благословению
Святейшего Патриарха Московского и всея Руси
АЛЕКСИЯ II
+
Островский Константин, протоиерей. Умереть нам не удастся: Записки и проповеди. – 4-е изд. доп. – М.: Успенский храм, 2009. – 240 с.
О-77
ОБ АВТОРЕ
Протоиерей Константин Островский родился в Москве в
В настоящее время – благочинный церквей Красногорского округа Московской епархии, настоятель Успенского храма г. Красногорска, председатель Отдела по реставрации и строительству Московской епархии, преподаватель Коломенской Духовной семинарии.
Отец Константин – автор книг «Жития святых для детей», «Православное семейное чтение на каждый день», «Приключения в египетской пустыне» и «Жизнь равна вечности».
Успенский храм г. Красногорска
Московская обл., г. Красногорск, ул. Ленина, 67-а
Тел: (495) 563 15 64
УДК 271.11- 46
ББК 86.372
О-77
ISBN 978-5-901452-02-8
© Успенский храм, 2009
© Протоиерей Константин Островский, 2009
СОДЕРЖАНИЕ
Часть первая: ЗАПИСКИ СВЯЩЕННИКА
Придите, чада..............................................................................................................................
О заповедях Божиих...................................................................................................................
Борьба со страстями.................................................................................................................
По делам моим приемлю............................................................................................................
Не надейся на себя.....................................................................................................................
О любви.....................................................................................................................................
О целомудрии............................................................................................................................
Будь верен до смерти................................................................................................................
Часть вторая: ПРОПОВЕДИ
О возвращении к истокам....................................................................................................
Почему мы не идем в народ.................................................................................................
Где же наши пастыри?..........................................................................................................
Праведные Иоаким и Анна...................................................................................................
Усердная Заступница...........................................................................................................
Введение во Святая Святых.................................................................................................
С Рождеством Христовым!..................................................................................................
Сретение..............................................................................................................................
Преображение Господне......................................................................................................
Успение Пресвятой Богородицы..........................................................................................
Таинство крещения..............................................................................................................
Возвеличься, жених, и ты возвеселись, невеста!.................................................................
Соборование.......................................................................................................................
Об исцелении кровоточивой................................................................................................
К притче о блудном сыне.....................................................................................................
Не чувствуем себя виноватыми............................................................................................
Прощеное воскресенье........................................................................................................
Вход Господень в Иерусалим..............................................................................................
Слово о Кресте Христовом.................................................................................................
Слово перед святой плащаницей.........................................................................................
Слово после Пасхальной литургии......................................................................................
Апостол Фома......................................................................................................................
Божий призыв и наш отклик.................................................................................................
Три условия спасения..........................................................................................................
Знамения и чудеса...............................................................................................................
Как молиться о ниспослании дождя.....................................................................................
Как правильно писать записки..............................................................................................
Истинный дар всегда – Богу.................................................................................................
Грешника любить, а грех ненавидеть...................................................................................
Смиримся или погибнем.......................................................................................................
"Мир имейте между собою".................................................................................................
Святая Русь.........................................................................................................................
Часть первая: ЗАПИСКИ СВЯЩЕННИКА
Придите, чада
Умереть нам не удастся
Хотим мы того или не хотим, верим в это или не верим, а от естества своего уйти не можем. Уж если сотворены мы Богом бессмертными, то, хорошо ли, плохо ли живем, умереть нам не удастся, даже если кому-то очень хочется. От нас зависит не «жить или не жить вечно», а «вечно мучиться или вечно блаженствовать». Каждый выбирает, что хочет.
Хула на Духа
Всякому, кто скажет слово на Сына Человеческого, прощено будет; а кто скажет хулу на Святаго Духа, тому не простится (Лк. 12, 10) – сказано в Священном Писании. Бывает, человек погружен во тьму неверия и поэтому хулит Христа, а когда Дух Святой рассеет эту тьму, то человек кается и становится христианином. Хула на Христа ему легко прощается.
Но бывает и по-другому. Дух Святой рассеивает тьму, человеку приоткрывается истина, он должен избрать ее; человек стоит перед свободным выбором: поверить Святому Духу, который указывает ему истину, и тем почтить Его или отвергнуть Божие призвание, не поверить Святому Духу и тем похулить его. Такая хула не простится человеку ни в сем веке, ни в будущем по очевидной причине: человек сознательно и свободно (точнее сказать, своевольно) отверг свое спасение и как бы предварил Страшный Суд.
Поэтому не нужно излишне возмущаться неверующими людьми. Сегодня он неверующий, а завтра Бог призовет его, и он станет верующим. А вот нас Бог уже призвал в Церковь, уже открыл нам истинный путь, мы же по нему не идем. Не хулим ли мы Духа Святого? Покаяться еще не поздно.
Страшно признать истину
Рождество Христово один из самых любимых нашим народом праздников. Мы заранее готовимся к нему, пишем поздравления, прибираем в своих домах и думаем, как нам самим принарядиться. Душа ждет праздника – так хочется хоть на денек или два вырваться из серых будней, расслабиться, забыть о трудностях и заботах, наполняющих нашу жизнь.
Праздник Рождества мы любим, но о самом рождестве в мир Богочеловека, о том, что теперь, как сказано в Евангелии, с нами Бог, многим из нас (даже сознающим себя верующими) в глубине души очень хотелось бы забыть, точнее, никогда об этом не знать. Почему? Потому что страшно поверить в близость живого Бога, всеведущего и всемогущего Судии, от которого не скрыто никакое, даже самое малое, движение ума и сердца человека.
Бывает, узник много лет находится в темнице и ждет не дождется, когда наконец выйдет на свободу. Но вот наступает долгожданный день, и его вдруг охватывает ужас перед вольной жизнью, от которой он отвык и которой уже почти не знает, ужас перед ответственностью, готовой обрушиться на него вместе со свободой.
Так и нам бывает страшно признать истину Евангелия, потому что благая весть (евангелие в переводе с греческого – благая весть), если мы решимся ей поверить, потребует от нас полного пересмотра наших жизненных установок, вынудит признать неважным и даже нежелательным многое из того, чему мы посвящали большую часть времени и сил, а многое из того, чем мы пренебрегали, заставит нас признать самым главным.
И еще сравнение. Бывает, вдруг налетит свежий ветер, распахнет неплотно закрытое окно и сметет со стола вместе с пылью какие-то важные для нас предметы. Этим нарушается сложившийся порядок нашей жизни, но зато затхлый воздух изгоняется из дома и в нем становится легко дышать.
Так и Бог, если найдет душу человека неплотно запертой, то входит в нее и все в ней преобразует. Это никогда не бывает совсем безболезненно, но такое преобразование необходимо нам для вечной блаженной жизни, к которой мы все от века предназначены, но от которой все, согрешив, отпали. Для того-то и родился в Вифлеемской пещере Богомладенец Иисус Христос, чтобы вновь приобщить нас к вечному блаженству.
Но не закрывайте плотно окна.
Нас ждут только милости Божии
Помышляя о будущем, мы порой ожидаем новых успехов, а порой опасаемся новых неприятностей. На самом деле, какие будут радости и скорби – мы точно не знаем, но со всей определённостью можно сказать, что в будущем нас ожидают одни только милости Божии.
Правда, от наших грешных сердец мы можем ожидать много чего злого, но это от нас зависит, а не нас ожидает. А всё, что нас ожидает, исходит от всемилостивого и всемогущего Бога. За милости, как бы они ни были нам иногда тяжелы, Бога нужно благодарить, а о себе молиться, чтобы Бог смирил и очистил сердце. Вот тогда уже и вовне, и внутри будет только благодать Божия, Небесное Царство.
Наш ответ на благовестие
Почему по-разному люди откликаются на Евангелие, благую весть о вечной жизни в Царстве Небесном? Один человек, лишь услышит слово Божие, сразу принимает его без рассуждений. Другой томится и колеблется, семь раз отмерит, а отрезать не решается и остается без духовного плода. Третий созревает мучительно и долго, но в конце концов приходит ко Христу. А четвертый категорически отвергает Истину, даже если ничего не может возразить. Почему? Потому что в действительности все дело в нашем произволении. Бог-то призывает всех к спасению, а мы вот откликаемся по-разному.
Приведу житейский пример. Женщина сидит дома и вдруг слышит от кого-то: “Вон Сашка идет”. Если этот Сашка едва знакомый сосед, то женщина и с места не встанет, а будет заниматься своими делами. А если Сашка ее сын, которого она ждет с войны, она все бросит и побежит к нему, даже не успев ни о чем подумать.
Кто сам для себя бог, тому истинный Бог — ненужный конкурент. Чем Он истиннее, тем желательнее его распять. А кому-то все равно: и без Бога ничего, и с Богом ничего, можно и без веры жить, а можно и с верой согласиться, лишь бы не жертвовать ничем. У кого-то душа боголюбивая, но умствующая. Такой человек будет много спрашивать, взвешивать, разбираться, но когда убедится в истине, то примет ее и будет жить по ней. А кто-то пока не знает Бога, тоскует в глубине души; когда же узнает, сразу узнаёт в Нем того, по кому, не ведая, томилась душа, и он все оставляет и спешит за Христом.
Бесплодная смоковница
В Евангелии (Мф. 21, 18–22; и Мк. 11, 12–14, 20) повествуется о том, как Христос, ощутив голод, подошел к смоковнице в надежде найти на ней плоды (а время сбора смокв еще не настало) и, не найдя, иссушил ее своим словом.
Некоторые думают, что Господь будто бы ни за что иссушил смоковницу. Но поразмыслим. К смоковнице приблизился не просто голодный человек – на нее обратил свое внимание Богочеловек, Бог. И Бог восхотел, чтобы смоковница принесла плоды именно в то время, а не когда это должно было случиться естественным путем. Но смоковница не принесла плодов, и это послужило причиной ее гибели.
Случившееся со смоковницей – поучение для всех нас. Мы живем своей естественной жизнью, не помня или мало помня о Боге, и поэтому сам Бог как бы не знает нас. Но когда Он, несмотря на наше недостоинство, все же обращает на нас свой взор, проникающий в самую глубину сердца, мы должны, отрешившись от своей естественности (естество-то наше падшее и греховное), явить готовность исполнить волю Божию, какова бы она ни была. И тогда Господь даст силу нашей немощи принести угодные Богу духовные плоды в угодное Ему время. А если такой готовности в нас не найдется, то приближение к нам всеблагого Бога окажется для нас Страшным Судом прежде общего Суда и сердце наше иссохнет, как та смоковница.
Почему мы плохо верим в загробную жизнь
Нам, плотским людям, плохо верится в загробную жизнь и в Царство Небесное, потому что их нельзя пощупать, а чего руками не пощупаешь, того для нас как бы и нет. Вот если табуретка стоит, то она да, существует; если кашу ем, она, конечно, есть. А чего я не могу съесть, или пихнуть, или понюхать, того, понятно, нет. Но такой взгляд на мир Божий неправилен.
Если крот всю жизнь копается в земле, это не значит, что в мире больше нет ничего, кроме червей, которых он съедает в своих норах. На самом деле есть еще огромный мир, которого крот не знает, и есть также огромный духовный мир, сокрытый от нас не потому, что он нереален, а потому что мы недостаточно реальны. Мы живем как бы в кошмарном сне наяву, постоянно охваченные, плененные своими помыслами, которые не дают нам жить духовной жизнью.
Собрать внимание на заповедях Божиих – первый шаг к освобождению от власти помыслов. Старание исполнить заповеди – истинный путь, а исполнение их (любовь к Богу и ближнему) – совершенная свобода.
Просим знамений и ищем премудрости
Иудее знамения просят, и еллини премудрости ищут (1 Кор. 1, 22). А Христос на это сказал: Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему (Мф. 12, 39). Все это про нас сказано: любим, ищем, требуем знамений. Нам кажется, что если мы что-то необычное ощутим, то у нас прибавится веры и мы будем жить лучше, но опыт не подтверждает наших чаяний, да и в Евангелии говорится: Если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят (Лк. 16, 31).
Просим знамений – и нас обманывают знамения ложные, ищем премудрости – и обретаем ложную премудрость. Мы ищем доказательств, убеждений, разъяснений, прежде чем начнем духовную жизнь; так она может никогда и не начаться; мы, размышляя, можем опоздать, и наша временная жизнь кончится, прежде чем начнется духовная.
Уподобляемся бесам
Если бы мы, подобно гергесинским бесноватым (см. Мф. 8, 28–34), мучимые грехом и сознанием греха, выбежали ко Христу из наших гробов (гордости, суеты и сластолюбия), Он мог бы нас исцелить и сделать благовестниками Царства Божия. Но мы уподобляемся не гергесинским бесноватым, а бесам. Как бесы вселились в людей, так мы живем в мире Божием и мучаем его, так что из-за нас, по словам апостола Павла, вся тварь совокупно стенает и мучится (Рим. 8, 22). А когда Христос приближается к нам, мы кричим Ему: Что тебе до нас, Иисус, Сын Божий? пришел Ты сюда прежде времени мучить нас (Мф. 8, 29). Для нас еще не пришло время Евангелия, мы еще, как жители Гергесы, хотим пасти свои страсти, как свиней.
Кана Галилейская
Брак бысть в Кане Галилейстей (Ин. 2, 1–11). Душа моя еще не готова принять Христа и недостойна благодатных утешений. Я занят плотскими делами и удовлетворяюсь собственным вином душевного и телесного веселья. И бе Мати Иисусова ту. Богородица никогда не оставляет христиан, даже и недостойных, подобных мне. Она всегда близко, хотя я, осуетившись земными заботами, не оказываю ей должного внимания. Зван же бысть Иисус и ученицы Его на брак. Как человек верующий, я не забываю о Боге и на свои земные дела призываю Божие благословение. Молюсь Богу и Святым угодникам, и они, поскольку я зову их не на злое (хотя и на земное), приходят и благословляют мои дела.
И не доставшу вину, глагола Мати Иисусова к Нему: вина не имут. Душа моя, быстро растратив естественные силы, начинает скорбеть. И Богородица, сожалея о моей немощи и безотрадности, молится Господу, указывая Ему на мое бедственное положение. Глагола Ей Иисус: что есть Мне и Тебе, Жено; не у прииде час Мой. Спаситель видит, что я не готов пиво пити новое (ср. ирмос 3-й Пасхального канона), не готов принять Его (иначе я, подобно Марии, сидел бы у Его ног или, подобно Марфе, старался угодить Ему, а не скорбел бы о временных утешениях, когда рядом Источник Жизни Вечной), и Он говорит Матери Божией в ответ на Ее молитву, что для меня не наступил еще час Его. Но Богородица, имея совершенную веру и любовь, знает, что Господь не вложит ей в душу никакого не угодного Ему пожелания, и поэтому глагола Мати Его слугам (то есть Ангелам. Как велико человеческое достоинство – Ангелы служат нам! А я, окаянный, предаюсь мирской суете): еже аще глаголет вам, сотворите.
Беху же ту водоноси каменни – это мое окаменевшее сердце, пустое и от вина благодати, и от слез покаяния. Тогда глагола им (Ангелам) Иисус: наполните водоносы воды. И наполниша их до верха. Ангелы по милостивому велению Божию дают мне сердечный плач, а Господь чудесно претворяет воду слез в вино благодати и радования.
Якоже вкуси архитриклин вина, бывшего от воды, и не ведяше, откуду есть: слуги же ведяху почерпшии воду – распорядитель плотского пира, рассудок, наблюдая благодатное радование, не понимает (в отличие от Ангелов), что это Божие чудо, а не естественное явление. Не я сам, жених, распоряжаюсь своей жизнью, а вручил все рассудку, который командует мной, и, даже когда я в благодатном состоянии, в присутствии Самого Христа, рассудок со властию (потому что я ему доверился) захватывает меня и рассеивает глупыми и богопротивными рассуждениями. Пригласи жениха архитриклин и глагола ему: всяк человек прежде доброе вино полагает, и егда упиются, тогда хуждшее: ты же соблюл еси доброе вино доселе.
Когда я, по своей темноте, предаюсь пустым рассуждениям, Господь отходит. И поделом мне. Но я-то знаю, что приходил Господь и сотворил чудо. Се сотвори начаток знамением Иисус в Кане Галилейстей и яви славу Свою: и вероваша в Него ученицы Его. Так душа грешника “преждевременным” пришествием благодати уверяется в милости Божией и в реальности благ, обещанных Господом, ради которых предстоит еще много потерпеть и потрудиться.
Нас губит пренебрежение вечностью
Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17, 21), – сказал Господь. Беда в том, что мы сами находимся вовне своими помыслами и желаниями.
Мы забываем о вечности и сердце свое отдаем временным утешениям. Потакаем своим страстям, но ведь страсти неблагодарны. Мы их кормим, растим, а они нас губят. И сам всемогущий Бог не может нас спасти, потому что Он нас не только любит, но, как ни странно, еще и уважает. Нам дана свобода, мы созданы по образу Божию, и свобода у нас никогда не отнимется. Не свобода действий (тут мы, конечно, очень ограничены), а свобода что или кого любить. Поэтому если мы отдаем свою любовь временной жизни с ее суетными удовольствиями, а вечностью и Богом пренебрегаем, то расплачиваться будем сами.
Усопшие нуждаются в помощи
Если не верить в вечную жизнь, то нечего и возиться с покойниками. К этому люди постепенно и приходят; сдерживает только неосознанное душевное чувство, что нехорошо все-таки просто выбросить тело на свалку. Но мы веруем в вечную жизнь и именно поэтому хороним человека в красивом гробу с крестом в руках и венчиком на лбу – это внешние знаки реальных вещей, иначе в них не было бы никакого смысла. Мы открываем перед усопшим царские врата в знак того, что его ждет Небесное Царство.
Небесное Царство ждет нас, мы призваны в него войти. И какой же мы все достойны жалости, что призваны, а не входим. Живым нужно, пока не поздно, каяться и исправляться, а покойники уже каяться не могут, и душам их очень тяжело. Ну много ли среди нас самих и наших близких таких людей, чья молитва, как огненный столб, восходит от земли до неба? Все мы живем очень расслабленно – мы не только не победили свои страсти, но даже не начали с ними как следует бороться. Просто так нас ничего хорошего за гробом не ждет, ни нас, ни наших близких, не стоит обольщаться; очень опасно успокаиваться, нужно, пока не поздно, все свои силенки приложить к спасению: никого не осуждать, со всеми примириться, все без ропота терпеть, молиться как и сколько Бог даст – а об умерших проливать сердечные слезы, прося для них у Бога снисхождения и прощения нераскаянных грехов.
В аду утешения нет
Некоторые неумные люди фантазируют, и есть такие литературные сюжеты, что, мол, в раю скучно и лучше-де быть вместе с любовницей в аду, чем одному в раю. Это сатанинский обман. Никакого утешения в аду нет. Все грешники мучаются там в одиночестве, потому что грех отделяет людей не только от Бога, но и друг от друга. А вот праведники в раю действительно радуются вместе, потому что все, кто любили друг друга на земле духовной любовью, еще в большей степени любят друг друга и общаются в Царстве Небесном.
Добрые дела – здесь и сейчас
В притче о богаче и Лазаре Авраам говорит Богачу: Между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят (Лк. 16, 26). Тут закон и воля Божия. Хотя праведники, по любви своей, и хотели бы помочь грешникам, находящимся в адских муках, но – не будем переносить свою житейскую мораль на дела Божии – это невозможно. Время добрых дел – пока живем на земле, а после разлучения души и тела начинается воздаяние.
Споры на Страшном Суде
В Евангелии от Матфея (Мф. 25, 31–46) описан Страшный Суд. Господь хвалит праведников за добрые дела, а грешников укоряет за отсутствие таковых. Праведники и грешники заспорили с Христом. Праведники стали удивляться: «Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили?» А грешники запротестовали: «Когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?» То есть праведники, как всегда, проявили свое смирение, а грешники – самооправдание и нераскаянность, чем и подтвердилась справедливость Божьего суда.
Островок времени
Известно, что в древности мореплаватели, когда у них возникала нужда пополнить запасы воды, высаживались на какой-нибудь островок, наполняли бочки водой и продолжали плавание.
Время – маленький островок в океане вечности, на этот островок – на время – помещает Бог человека, чтобы он запасся всем необходимым перед отправкой в вечное плавание. А нам всё кажется – тяжело. Но ведь, чем тяжелее во времени, тем, значит, больше мы запасаем для вечности.
Погубленное время
Иногда мы чувствуем, что годы проходят зря. Но зря проходят не годы, а каждая секунда, не посвященная Богу. А из этих секунд складывается, вернее сказать, на них разваливается вся жизнь.
Многие святые отцы сравнивают подвижничество с торговлей. Безумно поступает купец, который, приехав на ярмарку, вместо того чтобы продавать (расставаться с тем, что не нужно, – с грехами) и покупать (приобретать необходимые для вечности добродетели), пьет, веселится, прогуливая полученные от отца деньги (дарованное Богом для покаяния время). Он уедет с ярмарки ни с чем, да еще потеряет все, что имел, да еще будет наказан.
Преображение Христово и наше
Христос, преобразившись на Фаворской горе и показав ученикам Свою Божественную славу, как бы приоткрыл завесу, скрывавшую Его прекрасный образ. И с нас будет снята завеса на Последнем Суде, так что нужно торопиться восстановить запачканный и изъеденный страстями образ Божий в наших сердцах, чтобы предстоящее Страшное преображение было нам в славу, а не в стыд.
Прими Церковь в простоте
Человек, придя в Церковь из мира, кипящего гордостью, похотью и суетой, и не найдя в ней чего-то привычного, а что-то непривычное встретив, бывает недоволен, как бывает недоволен беспризорник, выросший в подвале и впервые попавший в детский дом. Он удивляется: “Почему у вас тут крысами не пахнет? Зачем лампочки яркие и окна большие?»
В чем-то пришедший из мира человек, конечно, прав; есть недостатки в церковной жизни, как есть они и в детских домах. Но ни в коем случае нельзя беспризорнику возвращаться в его гибельный подвал, а нужно остаться в детском доме, приняв его таким, каков он есть, отъесться в нем и обогреться. По крайней мере, мальчик будет жив и здоров. Его оденут, накормят и обучат грамоте.
Нужно сперва принять Церковь такой, какая она есть, целиком, со всеми ее мнимыми и действительными недостатками, которые попустил, а может быть, благословил, снисходя к нашей немощи, Бог. Потом, воцерковившись по-настоящему, человек разберется: где заповеди Божии, где общецерковные каноны, где местные церковные обычаи, а где обычаи народные, где следы древнего язычества, где новые суеверия, где проявление немощи церковных людей, а где снисхождение к немощи людей нецерковных. Все это человек научится различать со временем, если сначала смирится и примет Церковь в простоте, как дитя.
Именно мне даны заповеди
«Если бы я увидел в Церкви чистоту отношений, когда все от души улыбаются друг другу и каждый готов поделиться последним куском, тогда и я стал бы христианином и с удовольствием вошел бы в такую духовную общину». – «А что бы Вы имели с ней общего?»
Вот такой диалог. Действительно, было бы очень хорошо, если бы христиане были всегда добры друг к другу, жертвенны, совершенны в любви к Богу и ближним и показывали добрый пример всем окружающим. Это было бы очень хорошо, а вот ждать этого от других не следует. Мне даны заповеди, и я должен быть готов пожертвовать, я должен быть готов принять ближнего таким, какой он есть, и не осуждать, а любить его. Вот что сделает меня христианином и членом Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви. Тогда, даже если я буду жить в пустыне или окажусь в тюрьме и телесно буду удален от храма, душой я все же буду в Церкви, буду членом Тела Христова. А если сам буду чужд ближнему, а только стану ждать добра от него, то, и каждый день бывая в храме, реально окажусь вне его.
Новое вино – в новые мехи
Никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани, ибо вновь пришитое отдерет от старого, и дыра будет еще хуже. Не вливают также вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают, но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое (Мф. 9, 16–17).
Один из самых обычных соблазнов, когда человек, читая Евангелие и узнавая учение Церкви, находит, что они не совпадают с его представлениями об истине и добре, и он отвергает Божию Истину и истинное добро ради своих представлений. Он пытается пришить твердую, новую ткань Христова учения к ветхой ткани светской морали и влить в ее потрескавшиеся мехи молодое вино Святого Духа и получает от этого только вред.
«Враги человеку – домашние его»
Многих смущают слова Христа: Не мир пришел Я принести, но меч (Мф. 10, 34). Конечно, Бог не устроитель войн и вражды между людьми. Нет воли Божией, нет Его благословения на зло, – Он лишь дает проявляться нашей воле. А вот наша воля часто оказывается злой. Может ли Бог прекратить всякое зло? Может, и непременно прекратит, но это как раз и будет концом света и Страшным Судом.
Меч, о котором говорит Христос в Евангелии от Матфея, это не обычные человеческие распри, а глубокое сердечное разделение, почти всегда возникающее между человеком, решительно обратившимся ко Христу, и людьми его круга: родными, друзьями, сотрудниками, – которые остались (или пока остаются) равнодушными к духовной жизни. Искреннее обращение человека к Богу очень часто вызывает непонимание, недовольство и даже вражду со стороны самых близких ему людей. Конечно, бывает, что и сам новообращенный христианин по неопытности ведет себя неразумно и этим раздражает окружающих. Но все-таки главная причина того, что, по слову Спасителя, враги человеку – домашние его (Мф. 10, 34), лежит глубже.
Человек, искренне уверовавший во Христа, познавший, что жизнь не кончается с временной смертью, а что нас ожидает или вечная мука, или вечное блаженство, увидевший в себе множество греховных привычек (страстей), на которые он раньше не обращал внимания или не считал греховными, осознавший, что если не бороться с этими привычками, не молиться Богу, не участвовать в таинственной жизни Церкви, то страсти разрастутся, как сорняки, и погубят доброе зерно в его душе, – такой человек обязательно начнет что-то менять в своей жизни. И как бы он тактично ни делал это, стараясь никого не смутить и не обидеть, все-таки он вызовет неприязнь окружающих.
Бывает, человек повесит у себя в комнате икону, начнет ходить по воскресеньям в церковь, перестанет просиживать вечера у телевизора – и о нем уже говорят: «Фанатик!» Девушка наденет юбку ниже колен – «Ненормальная!» Приведу вопиющий пример. Один наш прихожанин раньше занимался преступным бизнесом, но, уверовав во Христа, прекратил это и стал зарабатывать на жизнь честным трудом. Так на него восстали родственники, сами, кстати, никогда не нарушавшие законов, – восстали из принципа: сейчас, дескать, все «крутятся» как могут, а ты в своей церкви с ума сошел. В таких случаях и нужно мечом слова Божия отсекать ложь от правды и, никого не осуждая, самому твердо стоять в истине.
Заповедь Божия: Чти отца твоего и матерь твою – непреложна. Мы не должны оскорблять родителей, злословить их, смеяться над ними; должны оказывать им посильную материальную помощь, заботиться об их здоровье, терпеть их человеческие слабости, стараться утешать их. Но слушаться мы их должны тогда, когда их просьбы, советы или даже требования не противоречат заповедям Божиим. Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам (Деян. 5, 29). А в тех случаях, когда кто-нибудь (в том числе и родители) соблазняет человека на злое дело и он чувствует, что готов совершить грех, уж лучше перестать общаться с родителями-соблазнителями, выбрав из двух зол меньшее.
Не обижайся на Бога
Многие люди, даже православные христиане, смущаются Ветхим Заветом, и понять их можно. Вот представьте: трехлетняя засуха, в семью голодающих приходит человек, сам, кстати, не голодавший, и говорит: «Дайте мне хлеба с маслом». Ему на это умирающая от истощения женщина отвечает, что у нее осталась лишь горсть муки и ложка масла и они с сыном собираются съесть по последнему куску и умереть. Но пришелец и после этих слов настойчиво уговаривает бедную женщину сначала накормить его, а потом уже есть самой с сыном.
Понятно, что с точки зрения житейской морали это поступки безжалостного, недоброго человека. Но ведь именно так поступил пророк Илия в Сарепте Сидонской, и мы знаем, что его безжалостные действия и послушание голодавшей вдовы обернулись великим чудом, сохранившим жизнь и ей, и ее сыну, и пророку. Добрым часто кажется пустое, а недобрым – святое. Ведь именно «недоброта» пророка Илии явилась животворящей.
Что значит, когда наше нравственное чувство восстает против Священного Писания, то есть слова Божия, или против самого Бога? Это значит, что в душе нашей живет маленький божок Моралька, с которым мы изменяем великому, истинному Богу, Творцу неба и земли.
Можно было бы обижаться на Бога не только за Ветхий Завет, а и за всю нашу жизнь: за наши неприятности, болезни, страдания, смерть, наконец. Ведь ничего не бывает без воли Божией. Причина нашего ропота на Бога, очевидно, в нашем маловерии и привязанности к временному, земному. Если бы верили в Бога, в Его всемогущество, всеведение и всеблагость, знали бы свою греховность и душой стремились в вечность, в Царство Небесное, то не обижались бы на Бога.
Кроме того, Бог дал заповеди нам, людям, Богу же заповеди никто не давал, и требовать от Него их исполнения несправедливо. Сказано Господом: «Не убий» – и мы должны избегать не только убийства, но даже и гнева, и всякой неприязни. Когда же Бог совершает свой таинственный промысл, попуская быть на земле страданиям и смерти, нам следует благоговейно устраниться от всякого суда и сказать: «Господи, да будет воля Твоя”.
Мы смущаемся поступком пророка Илии, который зарезал сто пятьдесят бесовских пророков. Но он зарезал их не потому, почему мы друг друга ругаем, ударяем и даже режем, не по злобе, не из зависти, не из мести за личную обиду, не по страсти – а по воле Божией, по Божиему благословению. Послал Бог пророка на дело Божие, и пророк совершил его. А сам он не имел злобы в своей душе, которая вся была устремлена к Богу. Илия не искал ничего своего, жил не по своим понятиям, мечтаниям и прихотям. Бог говорил ему: «Иди» – и он шел. Бог говорил: «Запрети дождю» – и он запрещал, и три года дождя не было. Потом Бог говорил: «Отверзи небеса» – и Илия отверзал небеса. Такая дана была сила человеку ради его преданности Богу.
Жестокие святые
Среди святых, чтимых Православной Церковью, есть немало таких, которые, совершая свои духовные подвиги, причинили близким родственникам немалые скорби. Праведный Филарет Милостивый, ни в чем не отказывая никакому просителю, довел до полного разорения свою семью. Преподобный Симеон Христа ради юродивый ушел в монастырь, оставив одинокую старушку-мать, а его друг – преподобный Иоанн оставил жену и старого отца. Преподобный Алексий человек Божий тоже без видимых причин бросил свою семью и стал нищим.
Преподобный Пимен Великий и его родные братья, уйдя в пустыню и став монахами, даже отказались повидаться со своей матерью, которая пришла к ним издалека, чтобы только посмотреть на лица любимых сыновей. Они заперлись от нее в своей келье и не стали разговаривать с ней, даже взглянуть на себя не дали, – только Пимен пообещал ей, что если здесь она своих сыновей больше не увидит, то непременно увидит их на небесах.
Названные святые одни из наиболее чтимых и любимых нашим православным народом, вообще же список подвижников, причинивших скорби родным, можно было бы продолжать и продолжать. За что же прославил их Бог? За жестокость, равнодушие, безумие? Нет. Ничего этого не было. Преподобный Пимен и его братья, как истинные монахи, отреклись от всего мирского, в том числе и от привязанности к родственникам, но они не отреклись от любви, и поэтому их на вид жестокий поступок оказался на пользу и самой матери, ведь, как сказано в Отечнике, она с радостью (!) ушла и сказала: «Если подлинно увижу вас на небе, то не хочу уже видеть на земле».
Подвиг праведного Филарета Милостивого состоял не в том, что он отбирал у родственников последнее и отдавал кому попало. Если бы это делалось без особого повеления Божия, то было бы не похвальным, а просто безумным поведением. Но праведный Филарет, подобно праотцу Аврааму, слыша в сердце повеление Божие, исполнял его, несмотря ни на что, преодолевая естественное сострадание к родственникам и стыд перед осуждающими его людьми. Так и подвиги преподобных Симеона, Иоанна и Алексия человека Божия состояли не в том, что они скрылись от своих жен и родителей. Рассуждая по-житейски, они поступили плохо. Но они так поступили не потому, что были холодны к своим родным, а потому, что горячо возлюбили Бога. Они твердо верили, что Бог, от Которого никакого зла не исходит, управит и пути их родных в Царство Небесное. И Бог не посрамил любви и упования тех, кто ради Него отверг все свои земные привязанности.
«Ты ни холоден, ни горяч»
«Будьте совершенны, как совершен Отец Ваш небесный» (Мф. 5, 48), – обращается Христос ко всем людям. Но мало кто откликается. Некоторые и слышать о Боге не хотят, а некоторые рассуждают, как бы по смирению, так: кто я такой, чтобы непрестанно молиться и стремиться к христианскому совершенству? На самом деле это не смирение, а теплохладность.
В Откровении Иоанна Богослова сказано: Ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих. Ибо ты говоришь: «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг (Откр. 3, 15–17).
Мы ни холодны, ни горячи. О, если бы мы были холодны (как Савл, который лишь в неведении враждовал против Бога, ревнуя не по разуму) или горячи (как первоверховный апостол Павел)! Но мы говорим: «Я верую в Бога, молюсь утром и вечером и еще делаю то-то и то-то, а того-то и того-то не делаю», а не знаем, что мы несчастны, и жалки, и нищи, и слепы, и наги.
«Этот нашего рода»
И сказал Господь Авраму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего и иди в землю, которую Я укажу тебе; и Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое, и будешь ты в благословение (Быт. 12, 1–2). Так говорит Господь и всякому человеку: «Оставь род твой, ибо, каков бы он ни был, это род Адама, ветхого человека. Оставь его и будь от рода Христова».
Когда преподобному Серафиму Саровскому явилась Матерь Божия с апостолами Петром и Иоанном и сказала: «Этот нашего рода», ему просто не пришло в голову, что нет, мол, я не вашего рода, я русский, а вы – евреи. И Матерь Божия, и апостолы, и Серафим Саровский – все они от рода Христова. К этому родству и мы призваны, но как часто мы им пренебрегаем ради плотского родства.
Оставь, чтобы обрести
На вопрос апостола Петра: Вот, мы оставили все и последовали за Тобою; что же будет нам? (Мф. 19, 27), Христос отвечает: Истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для Царствия Божия, и не получил бы гораздо более в сие время, и в век будущий жизни вечной (Лк. 18, 29–30).
Во-первых, надо остановиться на словах “мы оставили все и последовали за тобой”. Речь ведь идет не о том, чтобы физически оставить свой дом и семью. Это не всегда бывало; есть много святых князей, воинов, простых мирян, которые внешне вели обычную жизнь, ведь призвание у людей разное. Кого-то Бог делает отшельником, посылает в пустыню, кого-то оставляет подвизаться в миру, кого-то возводит в архиереи и цари – все это вещи внешние. Внутренне все люди одинаково должны все оставить ради Христа, то есть отречься от всех страстей, от всех привязанностей ради заповедей Божиих, то есть ради любви ко Христу.
Но если человек все оставит, то он не только в вечности, но уже и во временной жизни приобретет во много раз больше. Имеются в виду не только духовные дарования, но и то, что, очистившись от страстей и исполнившись любви к Богу и ближним, человек оказывается окруженным любимыми, родными людьми. Это пока мы погружены в свою злобу, в свою ограниченность, в свои страсти, мы окружены чуждыми нам индивидами.
«Люби меня, как Бога»
Нам дана заповедь: возлюби Господа Бога Твоего всем сердцем своим и ближнего, как самого себя. А мы, наоборот, требуем от ближнего: возлюби меня, как самого себя, и даже – как Бога.
Воздаяние больше потери
Мы таинственным образом составляем единство, так что, молясь за ближнего, себе приносим не меньшую пользу, а обращаясь ко Христу: «Помилуй меня», испрашиваем благословение всему миру. Так же и в телесном. Если жертвуем для ближнего чем-то земным, то Господь воздаст больше, чем мы потеряли, или – еще лучше – воздаст духовно.
Мы напрасно состязаемся друг с другом, ведь все доброе – в руках Божиих, и мы сами ничего не можем себе ни прибавить, ни убавить, а только можем своей заботой о временных благах отвергать вечные или, наоборот, полагаясь во всем на волю Божию, получать от Него все самое лучшее. Быть милостивым – это всегда приобретать, если мы не отказываемся получать вечные блага вместо временных.
Мы просто не надеемся на Бога, и от этого множество бед. Есть пословица «Бог-то Бог, да и сам не будь плох», а не быть плохим как раз и значит надеяться на Бога. Ну и к слову, еще пословица: «На Бога надейся, а сам не плошай», то есть молись.
Соработники Божии или слепые орудия?
Все мы – праведные и грешные – орудия любви Господней. Он через нас творит добро, совершая свой благой промысл, но от нас зависит радоваться святому делу и быть искренними Божьими соработниками или искать удовлетворения своей похоти, оставаясь лишь слепыми орудиями Его всемогущества.
А нужны ли Богу соработники? Приведу простой житейский пример. Папа строит во дворе сарай и просит трехлетнего сына: «Витенька, дай мне молоток», а мальчик дрыгает ногами и кричит: «Не хочу, не хочу!» Конечно, папа огорчается, но не потому что лишился Витиной помощи, которая была и невозможна, а потому что проявленное отношение очень вредно для самого Вити, оно – дурной знак насчет Витиного будущего.
А если мальчик хотя сам и ничего не может, но все же тянется папе помогать, то это уже хороший сын, и в нем отец видит истинного наследника. Так и в нашей силе Господь не нуждается, но хочет нашего сердечного сочувствия.
О заповедях Божиих
Стихия покаяния и стихия Духа
Святой Иоанн Предтеча говорит: Я крестил вас водою, а Он будет крестить вас Духом Святым (Мк. 1, 8). Прежде чем погрузиться в огненную стихию Духа, мы должны погрузиться в стихию покаяния. Для нас все это стало малопонятным и абстрактным, потому что мы и покаянию-то чужды, а о стихии Духа и говорить не приходится. С последним пока придется смириться, потому что без познания своей греховности, сокрушения о ней, без труда над исправлением своей души истинной духовности быть не может.
Глас вопиющего в пустыне
В Евангелии от Марка об Иоанне Предтече сказано: Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему (Мк. 1,3).
Почему в пустыне, понятно – Иоанн проповедовал в пустыне. Но есть здесь и символический смысл – покаяние проповедуется среди нас, как в пустыне: как в древние времена мало кто услышал призыв Иоанна Предтечи, так и теперь – хотя мы и слышим слово Господа, но не слушаем. Что, собственно, проповедовал Иоанн Креститель? Приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему (Мк. 1,3). Понятно, что он говорил не о какой-то земной дороге, а о том, что люди должны внутренне приготовиться к принятию Христа: Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов (Мк. 1,4). А Христос пришел дать гораздо большее. Покаяние – это подготовка к принятию благодати, к принятию Христа.
Как готовиться? Чего от нас хочет Бог? Почему Он не дает нам дар Святого Духа? Потому что мы нецеломудренны. Сосуды наших душ нецелостны. В Евангелии сказано: вино новое вливают в мехи новые, а если вливать новое вино в ветхие мехи, то и мехи порвутся, и вино вытечет. Наши души можно сравнить с ветхими мехами, в которые сколько ни вливай благодатного вина, все равно оно будет проливаться. Наша забота должна состоять в том, чтобы души наши стали целостными, способными к благодатной жизни.
Живая и мертвая вода
В русских народных сказках есть типичный сюжет, когда богатыря убивают злые люди и рассекают на части, а потом любящая жена или серый волк возвращают его к жизни следующим образом. Сначала, чтобы останки срослись, их поливают мертвой водой, а потом – живой, и богатырь встает на ноги. Как тело, прежде чем ожить, должно стать целостным, так и душа прежде принятия благодати Святого Духа должна обрести целостность. Мы нуждаемся в мертвой воде добрых дел, поста, воздержания, благодушного терпения скорбей и болезней – все это смиряет нас и делает способными принять живую воду благодати. Смирение и есть целомудрие души.
Заповеди – дар Любви
Заповеди многими воспринимаются как досадная лямка, которая зачем-то нас связывает и давит, а без нее было бы жить легче и лучше. Легче? Может быть... Известно, что в падающем лифте человек испытывает невесомость. Только хороша ли эта легкость? С другой стороны, действительно, «тянуть лямку» и вяло уклоняться от грубых грехопадений – это не путь в Царство Любви, но ведь заповеди Божии – это не узы, а милость Господа к нам, они даны в помощь и указание, что делать, на что обратить внимание, чего избегать, чтобы не повредить своей душе, чтобы она выросла в возможную для нее меру и была способна исполниться Святым Духом и вечно блаженствовать.
Нам непосильно бремя дарований
Заповеди Божии кажутся нам тяжкими, потому что их исполнению противятся наши душевредные привычки и желания. А вот духовные дарования привлекательны для нас. Как бы хорошо, скажем, иметь дар исцеления – исцелил бы всех знакомых и родственников! Или дар чудотворения – всех бы удивил! Только что потом делать с непомерно разросшимся тщеславием, которое как раз и любит питаться явными добродетелями и вообще всем, что выделяет нас из общей массы людей.
Или – еще хуже – дар прозорливости. Бог может всякому человеку дать такой дар, и человек этот будет видеть все, что происходит в душах людей. Но чтобы видеть это и не впасть в осуждение, не возненавидеть своих ближних, нужна великая мера любви и смирения. Слава Богу, что мы не имеем этого дара, – он был бы непосильным бременем для нас.
А про заповеди Божии Сам Христос в Евангелии говорит, что они не тяжки. И не только не тяжки, не придавливают человека, но даже поднимают, возвышают того, кто решается их исполнять.
Лучше послушаться
Нам надоедает слушать о заповедях Божиих: «Все одно и то же!» Так же и ребенок ропщет на мать, она ему в день по три раза говорит: «Деточка, надень правый ботиночек на правую ножку, а левый – на левую». Ребенку надоело, он капризничает, а лучше бы послушаться маму, она бы и не говорила одно и то же.
Лжеправедность хуже греха
Царь Ирод, убивший Иоанна Предтечу, не так уж плохо к нему относился; он даже многое делал, слушаясь его, и с удовольствием слушал его (Мк. 6, 20). Когда дочь Иродиады попросила дать ей на блюде голову Иоанна Крестителя, царь опечалился, но ради клятвы и возлежавших с ним не захотел отказать ей (Мк. 6, 26).
Вот как: «ради клятвы и возлежавших с ним». Эти мотивы – ложная мораль и человекоугодие – возобладали в Ироде. Он знал заповеди Божии (будучи царем Иудеи, не мог их не знать), имел и просто добрые человеческие чувства (о них сказано в Евангелии), но важнее всего этого оказалось суеверное почтение к клятве, хотя и греховной (грешно обещать, а тем более отдавать полцарства развратной девчонке), и тщеславное заискивание перед собутыльниками.
То же самое происходит в среде уголовников, которые не просто нарушают Божии и человеческие законы, но на их место ставят свой злой и очень мелочный закон, который искренне переживают как святыню и ради соблюдения которого идут на новые, часто совсем бессмысленные преступления.
Лжеправедность много хуже простого греха. Если двое соблудили, но один знает, что нарушил Божий закон, а другой лицемерит, что исполнил заповедь о любви, то первый может покаяться, если захочет, а второму как бы не в чем каяться.
Другая хитрость бесовская – внушать нам, что заповеди даны лишь для сильных, а мы, мол, люди немощные, не можем и не будем их исполнять.
Отрицать правду Божию – все равно что шагать навстречу идущему поезду. Все в порядке, пока не наступила встреча.
Поэтому каждому христианину необходимо точно знать заповеди Господни, в Церкви, в опыте святых отцов искать их толкование и стараться судить себя и жить по ним. А то нас будет очень легко обмануть «общечеловеческими ценностями», которые могут на самом деле оказаться совершенно противными истинным христианским ценностям.
Сокрушить каменное сердце
В Евангелии от Иоанна говорится о людях, отвергающих свое спасение: народ сей ослепил глаза свои и окаменил сердце свое, да не видят глазами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их (Ин. 12, 40).
Что ослепляет наши очи и что делает каменными сердца наши? Очи слепнут от ложного, лукавого мудрования, поскольку мы не хотим в простоте принять слово Божие, не хотим в простоте принять заповеди Божии. Мудрование нам больше нравится, потому что оно льстит нашим страстям, оправдывает наши грехи. И из-за того, что наш ум не принимает заповеди Божии, из-за того, что мы оцениваем и себя, и весь мир по лукавым заповедям человеческим, а часто и по сатанинским измышлениям, – из-за этого наши духовные очи оказываются закрытыми.
А сердца наши окаменели потому, что мы не решаемся потерпеть то, что Бог нам посылает. Бог стучится в наше сердце, но между Богом и сердцем стоит стена нашего самооправдания, стена нашего ропота, и поэтому Бог не может до нас достучаться. Сказано: Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит, – а мы и не хотим, чтобы оно сокрушилось. Мы бережем свое сердце, нам его жалко, и мы всеми силами стараемся избегнуть скорбей. И даже когда уже скорби приходят – прорывается к нам Бог, мы всеми силами стараемся отодвинуть мысль о смерти, мысль о вечности, о Страшном Суде. И поэтому сердца наши остаются несокрушенными, и Бог не может соединиться с нами.
Кто имеет, тому прибавится
В Евангелии сказано: Кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что он думает иметь (Лк. 8, 18). Кто имеет хотя бы зачатки любви к Богу, если он будет смиряться, бороться со своими страстями, стараться исполнять заповеди, тому прибавится благодати. А кто не имеет в душе ничего истинного, а только имеет внешние добрые дела, на которые уповает и которыми гордится, тот не только не спасает свою душу, но часто лишается и внешней добродетели в наказание за лицемерие.
Не лицемерие ли – скрывать страсть?
Нередко возникает вопрос: «Я чувствую, что не имею истинной любви к Богу и ближнему, но всеми силами стараюсь внешне этого не показывать и совершать добрые дела. Не лицемерие ли это?» Лицемерие это или не лицемерие, зависит от нашей самооценки. Если мне жалко подать милостыню, а я все-таки ее даю, если во мне кипит раздражение, а я его сдерживаю, если меня борют блудные помыслы, а я по ним не действую, но при этом думаю, что все в порядке, да еще осуждаю других людей – то это лицемерие. А если я стараюсь поступать хорошо, за внутреннюю же нечистоту себя укоряю, то это не лицемерие, а духовная борьба, которая в конце концов приводит к очищению сердца, лишь бы мы не обольщались своими внешними добродетелями и не отчаивались, видя бездну своего внутреннего падения.
Нестяжание в миру
Как может быть нестяжательным мирянин? Конечно, живя не в монастыре и не в пустыне, мы не можем совсем не иметь собственности, но мы вполне можем благодарить Бога за то, что Он нам посылает, и не стремиться к большему материальному благополучию. Нестяжательный же и в миру, и в пустыне одинаково благодарит Бога и за потерю, и за приобретение.
Молчание в миру
Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда (Мф. 12, 36).
Совсем ничего не говорить мы, конечно, не можем, но воздерживаться от пустословия можем и должны, а когда по немощи забываемся и пустословим, то можем и должны укорять себя, а не оправдываться.
Странничество в миру
Большинство людей вовсе не призваны Богом к странствиям, но «странный» – значит «сторонний», «посторонний». Мы должны помнить, что наше истинное отечество на небесах, и ближних любить по заповеди Божией, но ни к чему земному не прилепляться.
Любишь свой народ – кайся в его грехах
Можно отвергнуть всякое земное родство и привязанность, как это делали отшельники, о которых мы читаем в древних патериках, и исповедовать словом и делом, что я рода Христова и другого рода не знаю. Это значит распять себе мир (по слову апостола), но тогда необходимо и себя распять миру (по его же слову), то есть не ждать и не искать от мира (в том числе от родственников и соплеменников) поддержки и утешения.
Свои и чужие
Страннолюбие – это не какая-то особая привязанность к путешественникам, а любовь к странным, к посторонним. Мы своих любим, нам с ними легко и хорошо, даже когда они нас в чем-то стесняют и доставляют нам какие-то неприятности. А с чужими нам и с хорошими тяжело. У страннолюбивого же нет чужих, он открыт всякому человеку, хотя по обстоятельствам может и не принимать у себя путешественников.
Церковь – единое Тело Христово. Как могут быть в одном Теле чужие между собой члены?
Вот типичный пример разделения на своих и чужих. У женщины сын и зять оба пьют и бьют своих жен, но она не хочет, чтобы добрая невестка бросила ее злого сына, а только хочет, чтобы он бросил пить и исправился. А дочь она же уговаривает развестись с мужем. Здесь мы видим не любовь к ближним по заповеди Божией, а привязанность к родственникам по плоти.
Суета суете рознь
Живя в миру, мы с необходимостью подвержены суете: у нас есть общественные и семейные обязанности, и вообще мы окружены людьми и не можем не рассеиваться умом, встречаясь с ними. Но эта суета от нас не зависит, и Бог не спросит с нас за нее. А вот то, что мы и оставшееся свободное время употребляем на суету, это уже наша вина, и горько будет на Страшном Суде осознать, что была возможность что-то приобрести для вечности, было время, а мы его погубили.
Что имеем не храним, потерявши – плачем
Мы очень мало дорожим тем счастьем человеческого общения, которое нам даровано Богом, и понимаем, чего лишились, только когда уже лишились окончательно. Как говорит народная пословица: «Что имеем не храним, потерявши – плачем». Очень часто добрые семейные отношения разрушаются даже не пьянством и блудом, а мелкой злобой, придирчивостью, нежеланием первой или первому попросить прощения.
Жена с мужем ругается всю жизнь, а потом он умирает, и она была бы рада его, хоть и плохонького, рядом потерпеть, да не воротишь. Раскаяться это одно, а исправиться – совсем другое. Наркоман, бывает, искренне жалеет, что когда-то начал «колоться», но не в силах отстать от связавшей его привычки. Бегаем, бегаем на красный свет, потом попадаем под машину и, выйдя из больницы, исполняем правила движения, но уже на инвалидной колясочке.
Смирись – тогда борись
Если Бог попустил кому-то стать алкоголиком, этот человек должен прежде всего осознать, что алкоголизм – наказание ему за легкомыслие, духовную леность и гордость, а осознавши, встать на путь Христов, путь смирения, терпения, самоукорения и молитвы. Имея такое прочное основание, человек уже может и должен с Божией помощью прикладывать свои усилия к избавлению от пьянства. А если он не хочет смиряться и жить духовной жизнью, а просто хочет избавиться от одной страсти, чтобы усиленно предаваться другим, это не угодно Богу.
Как спастись закоренелому наркоману
Бывает, что обретает веру человек, связанный укоренившейся греховной привычкой (алкоголизм, наркомания, рукоблудие и т.п.), и он хочет от нее избавиться, но Бог, по особому промыслу, не дает ему силы. Есть ли у такого человека надежда на спасение? Есть, но при необходимом условии, что он будет не только без ропота, но с благодарностью терпеть посылаемые Богом скорби.
Если пьяница, проснувшийся в сквере без ботинок и брюк, от души поблагодарит Бога за позор и лишение или наркоман, заразившийся спидом, примет как должное воздаяние предстоящую мучительную смерть, то они не лишатся милости Божией.
Молитва от пьянства
Принято молиться святому мученику Вонифатию об избавлении от страсти пьянства, потому что он долго вел распутную жизнь, но потом покаялся и почти сразу принял мучительную смерть от рук язычников за исповедание Христа. Велика была цена свободы от страстей.
Когда мы молимся мученику Вонифатию об избавлении кого-то от пьянства, мы как бы говорим Богу: “Господи, любой ценой, даже ценой жизни его и моей, спаси от власти греха и вечной смерти человека, за которого я молюсь”. Но мы обычно не имеем этого в виду и вовсе не хотим ничем пожертвовать ради исполнения своих прошений. Потому так редко они и исполняются.
Не обещай, а проси
В Евангелии от Матфея есть такие слова Спасителя: не клянись вовсе... потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным (Мф. 5, 34–36).
Мы должны знать свою немощь и не обещать Богу ничего. Мы можем у него только просить. Если мы имеем какие-то дурные привычки, какие-то греховные немощи и хотим от них избавиться, то будет ошибкой, например, обещать Господу: все, Господи, больше не буду пост нарушать. Само по себе хорошо, что человек хочет исправиться, а вот то, что он так обещает, это следствие его духовной неопытности. Впрочем, неопытность, если человек хочет смиряться, исправима с Божьей помощью, – один, два, десять раз ошибется человек в надеждах на свои собственные силы, но познает свою немощь и уже не будет обещать, а будет просить Бога дать силы исполнять Его заповеди и церковные установления.
Вера в свои силы порождает благочестивое на первый взгляд переживание, что исполнение заповедей и соблюдение, скажем, поста – это мои дары Богу. При таком настроении человек если что-то доброе сделает, в сердце хвалит себя (да и как же не хвалить того, кто принес дар Богу!). А если ему случится впасть в малое или великое прегрешение, то казнит себя и готов погрузиться в отчаяние. Тогда как на самом деле и полная свобода от страстей (духовное совершенство), и всякое, даже маленькое, доброе дело – это не наши дары Богу, а Божьи дары нам. Похвалы же заслуживает не тот, кому дарят, а тот, кто дарит. Поэтому благоразумный христианин если сделает какое-то доброе дело, то благодарит за это Бога, а самохвальные помыслы обличает как ложные и старается покаянной молитвой отогнать их.
Если же ему случится по Божьему попущению согрешить, то благоразумный христианин хотя и скорбит о совершенном им зле, но не отчаивается, а смиряется, сознавая, что причиной, побудившей Бога наказать его грехопадением, явилась укоренившаяся в его сердце гордость.
Смирение привлекает дарования Божии, и в их числе душевную силу, для совершения добрых дел, а гордость навлекает гнев Божий и в конце концов вводит человека в тяжкие смертные грехи.
И ты бы не уберег родных
Преподобный Макарий Оптинский пишет одному человеку: “Конечно, больно видеть родных в тесном положении. Однако ж не могло ли быть того же, когда бы Вы с ними жили?” Это обычное наше заблуждение, что если бы был рядом, то все бы я устроил, все было бы хорошо. На самом деле, если уж Бог захочет попустить какую-то скорбь, она совершится и в нашем присутствии. Мы должны укорять себя, каяться и исправляться, когда действительно можем помочь и не помогаем, а если у нас нет возможности помочь при всем желании, то не нужно и угрызаться попусту. В таких угрызениях есть гордость, самонадеянность и неверие в промысл Божий.
Милостыня за усопших
От того, что тетя Нюра выдала бедной Фене буханку хлеба, усопшему дяде Васе легче не становится. Однако же не случайно Церковь учит, что милостыня приносит большую пользу умершим, и призывает нас делать пожертвования, помогать бедным, ухаживать за больными. Сами по себе внешние дела суетны, усопшие нуждаются в сердечной молитве за них, но в том-то и дело, что глубокая озабоченность собственным земным благополучием сделала наши сердца мертвыми и черствыми для молитвы, почти совсем к ней неспособными. А когда мы делаем добрые дела, душа как бы учится добру от тела, смягчается, становится способной пожалеть и живого, которому можно помочь и молитвой, и делом, и усопшего, который нуждается уже только в молитве.
Лучше немощная плоть, чем злой дух
"Дух бодр, плоть же немощна" (Мф. 26, 41), – сказал Господь. Но если дух злой, то уж лучше немощная плоть.
Как известно, Иисус родился в хлеву. Кроме Богородицы и Иосифа Обручника, там еще были домашние – а не дикие – животные. Домашняя скотина – это образ нашей плотяности, нашей животной природы, но если мы хотим принять в вертеп своей души Господа, то хотя бы не должны наполнять ее бесовской злобой и бесовским мудрованием.
Младенствуйте злобой
Господь Иисус Христос сказал, что, кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не может войти в него. Конечно, речь идет не о неразумии детей, а об их незлобии, как и апостол Павел в послании к Коринфянам пишет: Не дети бывайте умы: но злобою младенствуйте (1Кор. 14, 20). Действительно, дети как поругаются, так и помирятся. И большая редкость, если обыкновенный ребенок на кого-то злобу держит неделю или месяц. Поругались, подрались даже, прошло полчаса — и они уже вместе играют. То, что подрались, это проявление в них нашей взрослости — страсти с возрастом возросли. Но дети еще хранят какое-то незлобие и быстро мирятся, а у взрослых обычное дело враждовать друг с другом не только неделями, но и годами. Если мы не вернемся к младенческому незлобию, то, конечно, в Царствие Небесное со свой злобой войти не сможем.
Зло бесплодно
Есть притча, замечательно иллюстрирующая бесплодие злобы даже в сравнении с земной корыстью.
Два односельчанина возвращались с ярмарки: бедный пешком без ничего, а богатый с возом добра. Богатому захотелось посмеяться над бедным, и он предложил ему весь свой воз вместе с лошадью, если тот всю дорогу до дома будет ползти на четвереньках. Бедный согласился, и так они прошли полдороги. Тогда богатому стало жаль своего добра, и он предложил бедному отменить договор, но тот в свою очередь потребовал, чтобы богатый оставшуюся половину дороги полз на четвереньках за возом. На том и порешили, а когда приехали в свою деревню, то спросили друг друга: “А зачем же мы с тобою ползали?”
Их сделки, на первый взгляд не лишенные разумности, результатом имели бесплатное хождение на карачках, потому что платили односельчане не за вечное или хотя бы временное добро, а за злое удовольствие от унижения ближнего.
«Не съедать в оклеветании брата своего»
Блюди своих овец, а не чужих козлищ – не осуждай ближнего, иначе все внешние подвиги идут нам во вред.
Как поститься в гостях
В Мясопустную родительскую субботу положено апостольское чтение, в котором говорится: Если кто из неверных позовет вас, и вы захотите пойти, то все, предлагаемое вам, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести. Но если кто скажет вам: это идоложертвенное, – то не ешьте (1 Кор. 10, 27–28). Этим наставлением апостола Павла мы обычно пренебрегаем по гордости, сластолюбию и малодушию.
Мы пришли в гости к людям, знающим, что мы соблюдаем посты, и знающим, что день постный, но хозяева, презирая церковные уставы, уговаривают нас: «Да ладно, ты же в гостях, ничего страшного разочек пост нарушить». И мы отчасти по сластолюбию, а отчасти по малодушию не устаиваем перед соблазном и в осуждение себе едим пищу, которая сама по себе чиста, но наше чревоугодие и человекоугодие делают ее «идоложертвенным», про которое апостол Павел сказал: «Не ешьте».
Зато, приходя к людям вовсе нецерковным, которые от души угощают нас, не имея намерения соблазнить нас, а просто не зная о наших правилах, мы надуваем щеки от высокомерия или втягиваем их от лжесмирения и отказываемся есть, смущая этим людей, которые, может быть, если бы услыхали благовестие о Христе и увидели бы в нас искреннюю любовь и смирение, то сами захотели бы стать христианами и тогда бы уже соблюдали посты. Но, видя нашу гордость и не желая стать такими же, как мы, не похулят ли они невольно Церковь Божию, которая на самом деле не виновата в том, что мы в пост разгуливаем по светским гостям и пренебрегаем наставлениями святого апостола Павла?
Если, будучи в гостях у нецерковных людей, мы отступаем от поста, чтобы не смущать их, это дело смирения, а если, приходя домой, продолжаем есть скоромное, это дело не смирения уже, а чревоугодия. Речь, разумеется, идет о пище, а не о пьянстве, которое всегда грешно: и в пост, и не в пост.
Воздержание полезное и вредное
Ко Христу пришли ученики Иоанновы и говорят: почему мы и фарисеи постимся много, а Твои ученики не постятся? И сказал им Иисус: могут ли печалиться сыны чертога брачного, пока с ними жених? (Мф. 9, 14–15).
Иоанн Предтеча проповедовал крещение покаяния для прощения грехов (Мк. 1, 4). Его ученики – это кающиеся, пребывающие в сердечном плаче о своих грехах, внешним выражением которого являются телесные подвиги, и они же (подвиги) помогают сохранить внутренний покаянный плач. А когда мы предаемся им не ради духовного делания, а из тщеславия или гордости – это фарисейство. Внешне же истинный делатель покаяния от лицемера часто ничем не отличается.
Сыны чертога брачного – это те, кто пребывает в ощутимом сердечном единении со Христом. На душе у такого человека не пост, а Пасха, и он питается хлебом и водой, потому что его духовному утешению мешало бы утешение плотское, а не из фарисейства и не для борьбы с уже побежденными страстями.
Подвиги с осуждением не угодны Богу
Святитель Феофан Затворник пишет: “Хоть бесов много и весь воздух набит ими, но ничего не могут сделать тому, кто огражден молитвою и постом”. Но многие на это могут возразить, что они и постятся, и молятся, а все равно чувствуют себя во власти злых сил. Дело в том, что, пока мы предаемся осуждению ближних, никакие наши духовные подвиги не угодны Богу и только еще больше побуждают Его смирять нас скорбями, болезнями, большими или малыми грехопадениями, а бывает, что и беснованием.
Церковь плачет о гибнущих чадах
Когда Христос умер на кресте, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли (Мф. 27, 51–52).
Это событие вспоминается на утрени Великой пятницы, в 11-м антифоне: «Ниже земля яко потрясеся, ниже камение яко расседеся, евреов увещаша, ниже церковная завеса, ниже мертвых воскресение. Но даждь им, Господи, по делом их, яко тщетным на Тя поучишася».
Есть и другие грозные слова в песнопениях Страстной седмицы. Например: «По Соломону ров глубокий уста еврей беззаконных... В стропотных шествиях евреов беззаконных волчцы и сети... Во дно адово низведен бысть предатель, в кладенец истления... Волчцы и сети путие треокаяннаго безумного Иуды» (3-я статья утрени Великой субботы).
Эти стихи многих гуманно настроенных людей смущают. Антисемиты же, наоборот, видят в них поддержку своим заблуждениям: вот, мол, Православная Церковь тоже называет евреев беззаконными и призывает на них гнев Божий. На самом деле мы всем желаем милости, а не гнева Божия, и в приведенных словах не ненависть, а плач Матери Церкви о погибших и погибающих чадах, плач, полный не злобы и осуждения, а ужаса от совершаемых ими преступлений и страшных наказаний, с необходимостью постигающих их.
Сам Христос в Евангелии сказал: Не судите, да не судимы будете (Мф. 7,1), то есть не берите на себя бремя осуждения и оправдания. И мы не осуждаем и не оправдываем беззаконных иудеев, а сожалеем об их отпадении от Бога и трепещем о себе, как бы нам по гордости не впасть в беззаконие.
«Даждь им, Господи, по делом их». Это прошение может показаться странным, ведь все мы нуждаемся в милости Божией и просим о прощении грехов, а здесь призывается суд Божий. Страшно призывать правду Божию. Но вот, бывает, любящая мать хлопочет о подсудимом сыне и просит не наказывать его строго, и вдруг узнает о чрезмерной тяжести его преступлений. Тогда она перестает хлопотать и говорит судьям: «Сердце мое болит, но поступайте по закону».
Чрезмерная тяжесть греха богоубийства понуждает нас отступить и не молиться о прощении Иуды и тех евреев, которые по ненависти к Богочеловеку возжелали Его смерти. Но со скорбью и страхом, а не с торжеством мы должны произносить эти слова: «Даждь им, Господи, по делом их». Мы не судим, а предаем этих людей правосудию Божию. Мы не решаемся молиться за них, но мы помним, что Сам распинаемый Богочеловек просил за них Бога: Отче, отпусти им, не ведят бо, что творят (Лк. 23, 34).
Судить ближних – мания величия
Осуждение ближнего – раковая опухоль. Если от нее не избавиться, то неминуема вечная мучительная смерть.
Кто я такой? Царь Небесный? Я что, действительно считаю себя достойным сидеть на престоле Страшного Судии и решать вечную участь дрожащей передо мной твари? Какое-то безумие! Но как же мы тогда решаемся осуждать своих ближних?
Если кто-то считает себя Наполеоном, то он лечится в психиатрической больнице. А мы, постоянно друг друга осуждая, выдаем этим свою тайную манию величия, но никто нас не лечит, хотя мы и социально опасны. Причина очевидна: нас, больных, много больше, чем здоровых. И им, здоровым, остается только молиться за нас; Бог же по их молитвам посылает нам в качестве лекарств скорби, болезни и немощи. Если мы их будем принимать, то, конечно, выздоровеем, ведь наш Врач всемогущий, всеведущий и всеблагой.
Если же больной все лекарства выбрасывает, никакой самый лучший врач ему не поможет. То же бывает и с нами, если мы отвергаем благую волю Божию о нас только потому, что лекарство нам не нравится.
Не стоит искать справедливости
В Царстве Небесном много покаявшихся обидчиков, но нет ни одного обиженного.
Когда нас кто-то несправедливо обижает, когда кто-то на нас клевещет, мы недовольны и требуем правды. Но тогда уж надо требовать всей правды. А сколько у каждого из нас на совести если и не уголовных преступлений, то все-таки злых дел или нечистых мыслей и похотений, о которых люди не узнали и за которые мы никакого возмездия не получили? Нечего тогда и клеветою возмущаться и на несправедливость обижаться. Вообще, если бы нас судить по справедливости, то уже сейчас нужно было бы всех опускать на дно преисподней. Якоже порт нечистыя вся правда наша (Ис. 64, 6). Нужно искать не справедливости, а милости Божией и прощения грехов.
Не хули и не хвали
Не только не осуждайте, но сказано Христом: Не судите (Лк. 6, 37). Мы не только добрые дела принимаем за злые, но и злые – за добрые. Человек может спасать утопающего, но делать это ради тщеславия, из ложного стыда перед людьми. Он рискует своей жизнью и, может быть, даже гибнет, спасая другого человека; все его хвалят и восхищаются им, а Бог даже не знает его.
Смотри вперед, а не назад
Если мы, оглядываясь на прожитую жизнь, видим, что становимся все лучше и лучше, что сегодня побеждаем страсти, которые побеждали нас вчера, то нужно не радоваться, а ужасаться – мы сошли с правого пути. На правом пути человек все глубже познает свою греховность и одновременно милость Божию. Все глубже познавать надо, а сравнивать (оглядываться на прожитую жизнь, чтобы гордиться своим преуспеянием) не надо, как и апостол Павел писал: Братия, я не почитаю себя достигшим; а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе (Флп. 3, 13–14).
Гордость – пьянство нищего
Как нищий весь день понемногу собирает подаяние, а потом кто-то опаивает беднягу и у пьяного отнимает все собранное, так и гордые помыслы, которые мы соблазняемся принять, лишают нас благодати, которую мы получаем от Бога, терпя скорби, подвизаясь в воздержании и совершая добрые дела.
Чем так плохо тщеславие
Господь Иисус Христос, обличая гордых иудеев, говорил: Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете? (Ин. 5, 44).
Чем так уж плохо тщеславие, что Господь называет тщеславного неверным? Ответ на это вопрос находим в Послании святого апостола Иакова: Не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу (Иак. 4, 4).
Вот и представим себе для примера, что во время Великой Отечественной войны по Москве среди бела дня стал бы разгуливать человек с фашистским орденом на груди. Недолго он погулял бы. Даже если бы этот орден был им заслужен какими-то добрыми человеческими качествами (например, смелостью, самоотверженностью и т.п.) – все равно, знак славы, принятый от врага, был бы знаком неверности. Так же и тщеславие, то есть сердечное желание славы от суетного и в своей суете противящегося Богу мира, свидетельствует о неверности человека Богу.
Доброе дело – искать славы от Бога. Если же не Бог, а только люди нас прославляют, такой безбожной славы нужно избегать. А когда мы не в силах избежать суетной мирской славы, то нужно ее стыдиться и уж ни в коем случае не радоваться ей и тем более не гнаться за ней.
Пристрастие к почету
Когда люди обращаются к нам за советами или еще в какой-то форме проявляют свое уважение, это приятно питает чувство самодовольства. Тщеславное сердце охотно принимает и удерживает в себе помыслы о собственной значительности, опытности, даже мудрости и особой благодатности.
Привыкнув к почету, мы, если нам его вдруг недодают, начинаем раздражаться, завидовать тем, кому, как нам кажется, перепал причитавшийся нам почет. Мы привязываемся к тщеславной отраве буквально как курильщик к табаку. И с этой душепагубной зависимостью нужно, конечно же, бороться, ни в коем случае себя не оправдывая.
В действительности, когда человек всем сердцем обращен к Богу, люди к нему сами тянутся, Бог располагает их сердца к такому человеку. А если мы склонны упиваться человеческой славой, то Бог по Своей милости лишает нас ее, чтобы мы смирились. (Бывает, конечно, что Он и смиренного оставляет в безвестности, но смиренный не скорбит от этого, а радуется.) Если же мы любим человеческую славу и Бог нас не лишает ее, то стоит задуматься: не оставил ли Он нас, видя наше решительное нежелание исправляться.
Превозношение – причина падений
Плачь не о грехопадении, а о превозношении (первое – следствие второго).
Впадая в грехи, мы часто ищем причину вокруг себя: кто-то нас соблазнил, обстоятельства как-то сложились – в общем, что-то внешнее явилось причиной нашего грехопадения. Но это только кажется истиной, по существу же всегда – именно всегда – ложь. Источник нашего греха один, и он внутренний – это гордость.
Мы все время в душе хвалимся перед Богом своими чаще мнимыми, но, бывает, и действительно добрыми делами и настолько к этому привыкли, что уже не замечаем этого почти беспрестанного самовосхваления. Но, братья и сестры, хвалясь перед Богом, представим, каково бы нам было слушать человека, который постоянно рассказывает о своих заслугах перед нами. “Я тебе вот это сделал, да я тебе вот это сделал. Посмотри, как я тебе послужил, да вот я чем для тебя пожертвовал. Да вот мне как теперь тяжело, да где же твоя благодарность? Почему ты мне не отвечаешь? Есть ли ты?” Да от такого зануды хочется убежать без оглядки! И не нужны никакие его добрые дела и услуги! Но ведь это типичный монолог гордой души перед Богом. А если еще учесть, что по большей части наши заслуги существуют лишь в нашем воображении, а оставшаяся малая часть осквернена грубыми страстями, то поистине следует удивляться Божиему долготерпению и милости к роду человеческому.
Бог любит нас, но Ему противна наша гордость, и, когда другие средства смирить нас оказываются уже недейственными, Бог попускает человеку впасть в какой-то тяжкий грех, чтобы он хотя бы от этого пришел в себя и перестал пересчитывать в уме свои добрые, как он думает, дела, поступки и качества.
Мы слишком легки
Валтасару, нечестивому царю Вавилонскому, было возвещено через пророка Даниила осуждающее слово Господа: Ты взвешен на весах и найден очень легким (Дан. 5, 27). Так же и мы легки, как прах, возметаемый ветром (Пс. 1, 4), легкомысленны, и потому нам Бог не доверяет добрых дел. Подал нищему не десять копеек, как обычно, а двенадцать – все! Душа уже вознеслась: я – благотворитель, я – милостивец, уже нищий должен год за меня молиться. Мяса не ел Великим постом, а только молоко пил – святость, преуспел, постник! Не ответил злословием на злословие, а только в душе злобу затаил – уже равен Серафиму Саровскому!
Если так мы делаем малые добрые дела, то кто же нам доверит великие; Бог и посылает нам скорби вместо подвигов, только чтобы мы их терпели без ропота. Настоящими скорбями человек гордиться не может, а вот сама безропотность не такая уж и маленькая вещь перед Богом, это ведь проявление благого сердечного произволения – быть с Богом хотя бы и ценой скорби и болезни, а только оно, доброе произволение, Богом и ценится.
Он плох, потому что я хорош
Трудно возлюбить ближнего, кажущегося плохим, как самого себя, кажущегося хорошим.
Когда нас какая-то страсть не беспокоит, мы легко осуждаем ближних, мучимых этой страстью. Осуждаем, потому что не знаем самих себя. Знали бы, в каком мы сами состоянии, не было бы и охоты судить, потому что всякая нечистота, какая есть, она есть и в нас, только не всегда заметна. А если бы мы были святы, то были бы совершенно свободны от осуждения.
Я стараюсь избежать греха и не в силах избежать его. Много ли времени нужно бесам, чтобы овладеть моей душой, возбудив в ней безудержные похотения? Только Бог меня хранит от смертных грехов, попуская малые падения, чтобы я смирялся. За что же мне судить кого-нибудь? Тут уместно вспомнить поговорку: «Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала».
Мерзость запустения в сердце
Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты (Мф. 23, 27). Так и я внешним благочестием крашу гроб своей души, вместо того чтобы заглянуть внутрь и увидеть на святом месте мерзость запустения. А ведь ясно из Евангелия (см. Мф. 24, 14–30), что, когда увидишь мерзость запустения на святом месте, то есть в своем сердце, тогда близко пришествие Христово.
Оставь нам, как и мы оставляем
По нескольку раз в день каждый христианин произносит над собой суд, когда читает молитву «Отче наш»: «И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим». То есть, если я прощаю, то и меня прости, а если я не прощаю, то и меня не прощай. Вывод неожиданный, но вполне справедливый: кто же нам мешает простить своих обидчиков? Каждый из нас имеет перед собой чашу благословения (если хочет простить) и чашу проклятия (если не хочет простить) – можно выбрать любую.
Бей не себя, а врага
Если пребываем в строгом посте, воздерживаемся от вредных впечатлений и усиленно молимся – короче говоря, все делаем правильно, но при этом принимаем гордые помыслы, то получается, как с пушкой, в которую вложили мощный заряд, способный нанести большой урон врагу, однако кто-то подсыпал в ствол немного песочку, и снаряд разорвался, не вылетев из пушки. Так же и с духовным деланием. Если мы не очистим душу от песочка гордости, то все наши подвиги будут нам во вред – взрыв произойдет не в стане врага, а в нашем собственном.
Хотим ли мы того, чего просим?
Когда мы молимся Святому Духу: «Царю Небесный... очисти ны от всякия скверны», действительно ли мы хотим очиститься от скверны, то есть от страстей? Не выходит ли так, что то, против чего мы молимся, то и стараемся всеми силами удержать?
Бог знает, как спасти нас, но мы должны согласиться и решиться на спасение. А то мы вроде бы не прочь в Царство Небесное, но при этом хотим сохранить и всю свою гордость, и все свое житейское благополучие. В этом воля наша, только в Царство Небесное войти будет нельзя, ничто нечистое туда не входит.
Отдай, чтобы обрести
Исполнение даже всех наших похотений не может принести сердечного мира, потому что желания растут по мере их исполнения, и гонка эта безнадежна. В конце концов человек, все приобретая, приходит в отчаяние.
А отречение от всего ради Христа приносит мир, покой и утешение – и временные, и вечные.
Сребролюбие – это идолослужение
Есть страсти, которые связаны с естеством, например чревоугодие. У нас есть необходимость в питании. Но к этому примешивается страсть чревоугодия. Есть у нас плотские желания, которые мы в законном браке можем удовлетворять. Блудная страсть имеет основание в естестве, хотя является греховной страстью. А страсть сребролюбия не имеет основания в естестве, даже падшем естестве. В нас нет ничего такого, что нуждалось бы в накоплении денег. Как сказал апостол Павел, сребролюбие – это идолослужение. То есть мы начинаем поклоняться вещам вместо Бога.
Страсти – источник страдания
Слово страсть родственно слову страдание.
Что значит иметь страсть к пище? Если нам не дают пищу, которую мы любим, мы страдаем и по возможности стремимся эту пищу получить. Или если кто-то страстно любит какого-то человека, то он страдает, когда любимый от него далеко. Человек страстно любит самого себя, воздвиг из своей самости в сердце идола, поэтому, когда этого идола кто-нибудь не почитает, он оскорбляется и страдает.
И пока человек с Божией помощью не победит свои страсти, он, естественно, не может иметь мира и покоя сердечного.
Бог бы мог нас разом от всех страстей избавить, но для этого нужно наше смирение, а иначе сама свобода от страстей окажется для нас невыносимым искушением. А от гордости Господь нас пытается очистить всю нашу жизнь, но мы противимся этому.
Очищение или отсечение
Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой – виноградарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода. Вы уже очищены через слово, которое Я проповедал вам (Ин. 15, 1–3), – сказал Господь.
Кто «ветвь, приносящая плод», и кто «не приносящая»? Тот, кто направляет свою волю по воле Божией, того слово Божие, живое и действенное и острее всякого меча обоюдоострого (ср. Евр. 4,12), очищает, чтобы он более принес плода, а кто идет против слова Божьего, этого обоюдоострого меча, того оно отсекает, а отсеченная ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе (Ин. 15,4).
Борьба со страстями
Плотское и духовное рассуждение
Все познается по плодам. Бывает рассуждение на вид духовное, а приводит человека к большому грехопадению. И наоборот, бывает рассуждение вроде бы и житейское, а плоды его спасительные. Отрицательных примеров каждый может множество найти в своей жизни, а положительные лучше, видимо, искать в жизнеописаниях святых старцев. И тут дело не только в скромности и уважении к великим именам, а в сути. Духовный человек духовно рассуждает, даже если на вид это и не так, а плотской рассуждает плотски. Помню, я, будучи еще алтарником, подошел к своему духовному отцу с вопросом: “Как мне определить, когда я говорю от Бога, а когда нет?” Отец ответил очень просто: “Кто с Богом, тот говорит Божие, а кто со своими помыслами, тот говорит от своих помыслов”.
Верить умом и сердцем
Иногда апостола Фому осуждают за то, что он не поверил словам апостолов, возвестивших ему о воскресении Христа. Умом-то он, надо полагать, поверил (не счел же он апостолов за лжецов или бесноватых), но не сердцем. А для жизни, для действия по вере необходимо, чтобы веровало сердце, – умственного согласия бывает недостаточно.
Когда мы слушаем или читаем Евангелие, с нами нередко происходит то же, что и с Фомой. Слова воспринимаются умом, возражений особенных не возникает, но сердце не загорается верой, и мы не перестраиваем свою жизнь по Евангелию. А Бог хочет именно нашего сердца – в Священном Писании сказано: Даждь Ми, сыне, твое сердце (Притч. 23, 26). Пока мы не исполняем заповеди Божии, пока они нам чужды и тяжки, это говорит о том, что даже если умом мы и верим в Бога, то сердцем еще далеки от него.
Когда Христос сказал одному человеку: Если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему, – тот воскликнул: Верую, Господи, помоги моему неверию! (Мк. 9, 23–24). То же ожидается и от нас. Если умом признаём евангельскую истину, но сердце не горит ею, то для выхода из этого бедственного положения нужен непрестанный молитвенный вопль: «Верую, Господи, помоги моему неверию, пролей каплю Своей Крови в мое сердце, чтобы оно ожило и поверило, чтобы я тоже мог сказать вместе с апостолом Фомой: Господь мой и Бог мой!»
Ум и сердце взаимозависимы. Бывает, что человеку по каким-то причинам (атеистическое воспитание, укорененность в чуждой православию религиозной традиции, искусительное поведение проповедующих или еще что-то) трудно принять на веру слово истины. Но если сердце в глубине своей к истине стремится (пусть поначалу неосознанно), то постепенно и ум перестает противиться ей. Тогда уже сердечная жажда в согласии с умом выльется в молитвенное предстояние перед Богом (Верую, Господи, помоги моему неверию!), плодом которого рано или поздно (возможно, при исходе души из тела) обязательно будет дар спасительной сердечной веры. Но если сердце совсем веры не жаждет, не жаждет благодати, не жаждет единения с Богом, Бог насильно в него не врывается.
Сердце зависит от ума
Когда сердце чисто и ум чист, это уже победа над страстями, а не борьба с ними. Вот когда сердце еще гордое, но человек рассуждает и молится правильно – это духовная борьба, в процессе которой сердце постепенно будет исправляться.
Но если даже сердце относительно чисто, а ум неправильно настроен, то оно в опасности – может развратиться. Когда же и сердце наше жаждет похвал и умом мы признаем свое достоинство, значит, наступила духовная смерть. Бог может, конечно, воскресить мертвого, но первое, что откроется ожившему уму, – отвратительная мертвость гордого сердца.
Ум служит тому, кто в сердце
Ум помышляет, но помыслы исходят из сердца. Ум – священник сердца, он служит тому, кто в сердце: Богу или идолу.
У подножия горы Синай сердце избранного народа возжелало идола. Тогда первосвященник Аарон собрал у всего народа золото, положил в огонь и получился телец. Первосвященника за это Моисей только упрекнул, а народ сурово наказал – было убито около трех тысяч человек (см. Исх. 32).
Неправота ума исправляется словом, а неправота сердца – скорбями.
Бог внемлет сердцу человека
Праведный Иоанн Кронштадтский писал, что Господь отвечает на каждое желание сердца, выраженное в словах или не выраженное.
Молитва – это сердечное желание. Оно может быть угодным Богу или неугодным; может быть обращено к Богу, а может – к богу с маленькой буквы (языческая молитва); может быть обращено к какому-то человеку, может – к самому себе, может – в никуда.
«Все мы молимся, но не все перед Господом», – писал свт. Иоанн Златоуст.
Ум может быть в согласии с сердцем, а может быть занят чем-то своим. Если сердце молится Богу, а ум блуждает, он и сердце со временем охладит, отвлечет от Бога. Или сердце побудит ум молиться. А молящийся ум согревает сердце. От избытка сердца уста глаголют (Мф. 12, 34).
А устная молитва, произносимая со смирением, помогает собрать блуждающий ум.
За нерадение отнимется дар
Человек, имеющий умно-сердечную молитву, может, однако, по желанию молиться или не молиться. Подобно тому как священник допущен и благословлен Богом служить в алтаре, но может служить, а может и уклоняться от своего благодатного призвания. За грехи его могут лишить сана, но это бывает не сразу, потому что Бог долготерпелив. И возможности молиться в сердце человек, получивший этот дар, но по нерадению пренебрегающий им, лишается не сразу. Бог терпит, побуждает его к молитве, но если видит неисправимое пренебрежение, то совсем изгоняет его ум из сердечного храма.
«Дух прав обнови во утробе моей»
Когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно (Мф. 6, 6).
По толкованию святых отцов, речь здесь идет об умно-сердечной молитве. А глядя на свою немощь, вспоминается детская загадка: без окон, без дверей, полна горница людей. Таково сердце падшего человека.
Всегда оно открыто любым помыслам; дух человека с ними беседует, увлекается ими, оскверняется. А ведь помыслам вообще не место в сердце – в нем должно быть только Имя Божие. Тогда сердце чистое, и дух в нем правый, истинный: Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей (Пс. 50).
Не открывай сомнительным гостям
Помыслы, которые нас хвалят, или помыслы осуждения ближних, или иные гордые помыслы – это не мелочь какая-нибудь, это враги, ищущие нашей гибели. Если мы не будем с ними бороться, то вслед за этими “овечками” в дом нашей души ворвутся и явные волки: в первую очередь забвение Бога, а нередко блуд, убийство и другие смертные грехи.
Что делать, если нам звонят в квартиру? Некоторые сразу добродушно открывают дверь. Такое добродушие вполне уместно в Царстве Небесном, а в нашем развращенном обществе опасно. Прежде чем открыть дверь, нужно обязательно узнать, кто за ней стоит. Конечно, если в квартире собрался на безалкогольную вечеринку взвод омоновцев, можно ничего не бояться.
Как в житейском, так и в духовном. Исполненный благодати Святого Духа праведник, в сердце которого Бог уже одержал полную победу над страстями, может ни о чем не заботиться, а только непрестанно молиться Богу из глубины своего смирения. Как пишут святые отцы, бесы боятся приступать к такому человеку, а греховные помыслы он чувствует издалека и отвергает, даже не рассматривая. Но мало кто находится в столь великой мере духовного преуспеяния, как и не каждую квартиру охраняет взвод омоновцев. Мы обязаны быть внимательны и осторожны и прежде, чем открыть дверь, должны выяснить, кто хочет войти в наш дом. Если мы услышим голос друга, то можно смело открывать ему, а если голос незнакомца, то нужно сперва рассудить и, может быть, посоветоваться с кем-нибудь опытным.
Когда в дом нашей души стремится войти сомнительный помысел, нужно обязательно посоветоваться с тем, кто может духовно рассудить, принимать ли мысленного гостя или гнать его, призывая на помощь Господа Иисуса Христа. Нередко бывает так, что на вопрос “Кто там?” из-за двери отвечает нежный голосок, а на самом деле за ней стоит шайка разбойников. Тогда нужно срочно вызывать милицию, а в случае мысленных разбойников – усиливать молитву к Богу, к Матери Божией и святым угодникам, но ни в коем случае не вступать в собеседование с разбойниками, как мысленными, так и обыкновенными.
В святоотеческих книгах иногда встречается рассуждение: “Нужно ли впускать в душу помыслы, чтобы побороться с ними, или не нужно?” Ответ дается везде одинаковый, что сильному подвижнику полезно впустить помысел и одолеть его, а немощному и новоначальному нужно молитвой прогонять помыслы, не рассматривая их. А мы, не рассматривая, впускаем в свою душу все (!) помыслы, какие приходят, и некоторым позволяем хозяйничать, с какими-то спорим и пытаемся бороться, редко-редко когда призывая при этом Имя Божие. В каком же бедственном положении мы находимся и в какой гадкий притон превратили храм Святого Духа, которым по замыслу Божиему является душа всякого человека!
Блуд душой и телом
Многие не только неверующие, но и верующие люди, христиане, смотрят сами и дают своим детям смотреть «эротику». Нам все кажется, что это пустяки, а ведь когда человек смотрит эротический фильм, он душой предается настоящему блуду, а часто – незаметно для окружающих – блудит и телом. Бог видит, что у нас в сердце и что у нас в уме, и если человек не кается в помыслах, то так же осуждается за них, как и за само дело.
Покаяться бывает легче в помысле, потому что, когда грех совершен телом, оно его как бы запоминает, и с этой памятью тела бывает несравненно труднее бороться, чем с греховной памятью души. Поэтому-то Церковь в древности и отлучала блудников от причастия (после раскаяния!) на несколько лет. Сейчас мы от причастия редко отлучаем надолго, не потому, что легче относимся к блуду, а потому, что мир вокруг нехристианский, и, подвергая малоцерковного человека длительному запрещению, мы рискуем просто оттолкнуть его, а не помочь ему в деле спасения.
Не вспоминай злословие и блуд
Отцы советуют все грехи, кроме злословия и блуда, вспоминать подробно, потому что это приводит к смирению, хотя в подробностях должна быть своя мера и осторожность. А про злословие и блуд нужно только помнить, что были такие грехи, укорять себя, но ни в коем случае не погружаться в воспоминания, потому что воспоминание о блуде приносит нечистую сласть и сразу превращается в блудный помысел, а вспоминая злословие, мы просто злословим мысленно.
Каждый сам кузнец своего несчастья
Перед тем, как уничтожить Содом, Ангелы, обращаясь к Лоту, разрешили ему вывести всех родственников, а перечисление их начали с зятьев (см. Быт. 19, 12).
Очевидно, зятья Лота телесно не участвовали в беззакониях содомлян, но душа их не гнушалась грехом, и они не бежали, несмотря на предупреждение о близкой гибели всего города грешников. Внешне ни в чем не согрешившие, они в глубине души сочувствовали пороку и потому сами произнесли себе приговор — сопричли себя к содомлянам. Поистине причина нашей погибели – только наше злое произволение. Примечательно также, что одинаковое наказание постигло и согрешивших самим делом, и тех, кто лишь не гнушался им.
Грех внутри нас
«Как это я, такой хороший, и вдруг так плохо поступил! И зачем только я сказал такие-то слова и сделал то-то и то-то!» – вот пример неправильного покаяния, так называемого смущения. Мы, бывает, прикладываем большие усилия, чтобы исправить свое внешнее поведение, но забываем, что суть не в нем, а в нас самих, что грех внутри нас и он стал уже свойством души, то есть страстью. И заботиться нужно не столько о проявлениях страсти, сколько о борьбе с ней самой.
Если я на кого-то разгневался, а за минуту до этого был в мире, это не значит, что за минуту до вспышки ярости я был свят и бесстрастен и вдруг стал грешен. Нет, страсть во мне была, но в скрытой форме, а Бог по своей милости дал выплеснуться ей наружу, чтобы я мог ее увидеть и постараться истребить.
Ведь мы, когда телесно заболеваем, хотим не просто устранить симптомы болезни, а хотим устранить саму болезнь. Точно так же и относительно духовной болезни – греха. Если мы истребим его из сердца, то и внешних грехопадений не будет. Если же только внешнее исправим, а внутреннее останется в грехе, то ведь будет Страшный Суд, и там наше лицемерие ничем не поможет.
Лжепростота и лжесмирение
Вот две жизненные позиции. «Я человек прямой и открытый. Уж если кто меня обидел, я ему сразу все выскажу. А таить в себе злобу я не люблю, только сердце тяготить. Вспыхну, поругаюсь, зато быстро отхожу». – «А я вот слушаю такого болтуна и презираю. Вспыльчивость – большой грех. Если какой-то ненормальный меня оскорбит, я не буду с ним ругаться, а лучше поклонюсь молча. Пусть его Бог накажет. Лучше сохранить благочестие и заслуженно войти в Царство Небесное, чем предаваться злобе, как некоторые. Да, мало стало порядочных людей, не с кем и поговорить по-человечески. Люди-то меня уважают, видя мою кротость, да я-то их не уважаю, видя их грубость и бескультурье».
Оба эти человека напрасно оправдывают сами себя. Простота и открытость – это особенности характера, а гнев – греховная страсть, с которой необходимо бороться. И по-настоящему борьба с ней начинается только тогда, когда человек воздерживается от внешних ее проявлений, но, конечно, не в том смысле, что при этом он считает себя святым. Сдерживаясь внешне, мы должны укорять себя за внутреннюю нечистоту, тогда страсти будут постепенно в нас слабеть. А до тех пор, пока мы позволяем гневу изливаться в словах или даже действиях, страсть только глубже в нас укореняется, а вовсе не ослабевает. Это относится не только к гневу, а и ко всем страстям.
Бесы нами брезгуют
Бесы нас презирают и брезгуют с нами бороться, потому что давно уже нас победили и всему плохому научили. Кроме того, мы и сами сочиняем всякое зло и друг друга учим плохому, так что бесам и не нужно с нами бороться, раз мы и так их рабы. Вот когда человек попытается сделать хоть шажок к Богу, когда попытается начать жить по заповедям Божиим, тогда только и начинается бесовская брань. Мы просто клевещем на бесов, когда говорим привычные слова: «Враг меня искушает». К сожалению, обычно до этого дело не доходит.
Это похоже на то, как пленный сидит в концлагере: ест свою баланду, живет в страшном бараке, работает на врагов четырнадцать часов в сутки и ждет мучительной смерти. Но, пока он не пытается бежать, на него не обращают особенного внимания, просто присматривают, а вот если побег из плена, попытка обрести свободу – тогда держись!
Правильное отношение к сатане – презрение
Нельзя дружить или вступать в сделки с бесами и нельзя их бояться, а следует их презирать, не по гордости конечно, да нам и нечем перед ними гордиться (по естеству человеческому мы слабее их, хотя и падших, но ангелов). Но, храня единство со всемогущим Богочеловеком Христом, мы можем ничего не бояться.
Бесы и единодушные с ними люди так же бессильны противиться Богу, как и вся тварь, и не могут сделать никакого зла, если не попустит Бог, вечному же осуждению они подлежат не за дела, которым Господь мог бы и воспрепятствовать, а за свое злое произволение.
Когда нас узнаёт Бог
В Евангелии от Иоанна говорится: Овцы Мои слушаются голоса Моего, и Я знаю их; и они идут за Мною. И Я даю им жизнь вечную (Ин. 10, 27–28). Значит, когда мы слушаемся гласа Божия, то есть стараемся жить по заповедям, то Бог нас знает, а когда не слушаемся гласа Его, то не знает. Не знает не по недостатку всеведения, а потому что некого знать. Кого нет, того и знать никто не может, и мы сами делаем себя ничтожеством, когда погружаемся сердцем в плотскую суету, и уж совсем исчезаем из реальности, когда предаемся грубым грехам.
А вот когда мы начинаем хотя бы стараться жить по заповедям Божиим, начинаем хотя бы судить себя по ним и каяться, тогда Бог нас узнаёт, и мы становимся Его овцами, а Он нашим пастырем, и мы следуем за Ним в Царство Небесное.
Чтобы Бог нас узнал, мы должны Его признать, то есть именно Божии заповеди признать законом своей жизни, а не что-нибудь другое. Ведь бывает, мы угрызаемся совестью и очень строго себя судим, но не по закону Божию, а по каким-то измышлениям человеческим или просто по своим страстям. Часто мы на себя гневаемся и обижаемся за то, что какое-то свое греховное желание не исполнили. Вот где самооправдание было бы уместно!
Демоны не стремятся нас утешить
Бесы обманывают нас, внушая, что путь Божий очень трудный и горький, а путь потакания своим страстям легкий и приятный. Он легкий и приятный вначале. Когда маньяк манит мальчика шоколадкой в кусты, он вовсе не желает утешить мальчика шоколадом, а хочет насладиться его страданиями и убить. Так же и бесы нас соблазняют наслаждениями, не желая утешить и упокоить хотя бы во временной жизни, но желая предать нас вечной муке, а по возможности и здесь страданиями довести до отчаяния.
Все наше богатство – Господне
Борьба со страстями не спасает нас – спасает лично Христос, но, чтобы познать это и сердечно молиться, необходим подвиг борьбы со страстями.
Человек обращается к Богу, начинает ходить в храм, читать святых отцов, причащаться, обретает духовника, старается исполнять заповеди Божии – он идет правильным духовным путем, преуспевает и духовно обогащается. А в Евангелии сказано: Блаженны нищие духом (Мф. 5, 3). Парадоксально: идя правильным путем, мы пришли в противоположную сторону, обогатились, когда сказано: «Обнищайте». Значит, от нас требуется жертва, не отказ, конечно, от милости Божией, Его даров (мы ведь не должны возвращаться к прежним грехам), но признание, что все наше богатство – Господне, что мы лишь пользуемся Его дарами, сами же, помимо Бога, не имеем никакого добра. Сказать это очень легко, умом согласиться труднее, но можно, а чтобы принять сердцем, нужен подвиг всей жизни.
Это похоже вот на что. Оставил человек свой дом на долгое время без присмотра, а люди устроили там свалку. Вернулся он и начал в доме убираться. Сперва вынес бревна, кирпичи, крупный мусор, потом мелкий. Чистил, чистил и вдруг видит посреди комнаты кобру, готовую броситься на него. Вот когда он от души помолится! Или помолится и будет спасен одной только милостью Божией, или погибнет. Так и в духовной жизни: по мере очищения души человек все яснее видит в своем сердце непобедимого змея гордости, который не только не ослабел от его подвижнических трудов, но еще и питался ими. Только увидев этого змея, человек обретает истинный, спасительный страх, и сердце его открывается для молитвы.
А нам чего бояться? У нас все в порядке, все более или менее; ну там, бывает, раздражимся, ну пококетничаем, ну пост по немощи нарушим, а так у нас все в порядке...Почему так? Потому что у нас эта кобра покрыта толстым слоем пыли, за которым мы ее не видим и не боимся, потому и не молимся.
Святая Церковь учит, что нужно трудиться над исполнением заповедей Божиих, над очищением своей души, потому что только в результате этого труда мы увидим свое отчаянное положение, начнем по-настоящему, искренне молиться Богу и по милости Его обретем спасение. А пока мы не увидим, какие мы есть на самом деле, молитва наша, как бы мы ни старались, остается благочестивым упражнением, а не покаянным воплем к Богу.
Кто призовёт имя Господне?
Утешительно звучат слова Священного Писания: Всякий, кто призовет имя Господне, спасется (Иоил. 2,32; Деян. 2,21; Рим. 10,13). Но чтобы поистине призвать имя Божье, нужно поистине ощутить нужду в Боге, внутренним оком действительно увидеть себя на краю адской бездны и по-настоящему ужаснуться. Только тогда из сердца потечёт искренняя молитва.
Но кто стоит на краю пропасти, тот может в неё и упасть. Кто не видит пропасти перед собой, тот, если не случится чуда, непременно упадёт в неё, а тот, кто видит, будет, конечно, остерегаться. Но пропасть манит и зрячего. Эта умная бездна манит зрячего даже сильнее, чем духовно слепого. Поэтому путь к спасению всегда парадоксален и нередко катастрофичен.
Хотя Бог любит человека и всё делает для его спасения, но это «всё» иногда проявляется в великих скорбях, искушениях и даже в попущении тяжких грехопадений. Конечно, зло, действуя в мире, связано таинственным промыслом Божиим, но всё же оно действует очень хитро и даже порой со властью и силой.
(Эту силу и власть бесы получили не от Бога, который, наоборот, уничтожил всю силу вражью, а от нас самих. Опираясь на наши страсти, нечистые духи соблазняют нас на греховные поступки, а совершение грехов делом чрезвычайно усиливает страсти, так что, если этот порочный круг не разрывается покаянием, ничтожные сами по себе бесы полностью овладевают человеком.)
Поэтому человек, вставший на путь борьбы со связавшими его волю греховными страстями, должен запастись мужеством и воинской верностью Христу во всех неожиданностях предстоящей ему невидимой брани.
Бездна греха: не хотим ни увидеть, ни расстаться
Приступит человек, и сердце глубоко (Пс. 63, 7). У всякого человека бездна греха, но мы не знаем ни всей своей греховности, ни тем более глубины других людей и беремся судить, видя и в себе и в других самую поверхность поступков и побуждений, тогда как Бог, наоборот, судит сердце человека.
У кого-то грехов больше, у кого-то меньше – но всем нам закрыт вход в Царство Небесное, пока не очистимся. Очищение же зависит не от количества грехов, а от произволения человека: раскаивается ли он в содеянном, хочет ли исправиться, просит ли Бога о милости.
Вот только в чем трудность: чтобы покаяние было действенным, нужно бездну своей греховности всю честно увидеть и согласиться с ней расстаться любой ценой. Смотреть в эту бездну смертельно страшно, и мы отказываемся. А расставаться с ней смертельно больно, потому что мы сердечно привязались к греху. Крепка, как смерть, любовь (Песн. 8, 6), а наша любовь к страстям крепка, как вечная погибель.
Сладкий сон в камере смертников
Спит заключенный в карцере, скованный цепями, и снится ему, что он дома среди родных и друзей, а потом он просыпается на мгновение, видит свое настоящее положение, но сразу вновь проваливается в сон.
Так и мы, скованные и одурманенные своими страстями, спим в темнице (бесы стерегут нас) и видим сны, будто мы свободны. Бывает, пробудимся ненадолго, подергаем свои цепи и опять засыпаем, но, если мы очнемся только на Страшном Суде, будет поздно и поистине страшно.
На реках Вавилонских
Толкование на 136-й псалом. На реках вавилонских, тамо седохом и плакахом, внегда помянути нам Сиона. Наказанные Богом за нерадение, мы стали пленниками страстей, и ум наш изгнан из сердечного храма (Иерусалима) в страну смущения (Вавилон), но мы не отрекаемся от Бога, хотим покаяться и не радуемся своему состоянию, отложили орудия веселья, музыкальные инструменты, – на вербиих посреде его обесихом органы наша.. Но врагам мало соблазнить нас на грех, они хотят ввести нас и в прелесть, чтобы мы, связанные страстями, считали себя свободными и, оставив покаянный плач, предались необоснованному веселью. Яко тамо вопросиша ны пленшии нас о словесех песней, и ведшии нас о пении: воспойте нам от песней сионских.
А мы этим искусителям должны правильно ответить: Како воспоем песнь Господню на земли чуждей? Вот когда покаюсь и войду в Царство Небесное, Горний Иерусалим, тогда буду радоваться и веселиться. А если я о нем забуду (аще забуду тебе, Иерусалиме), то не будет никакой пользы от моих правых, добрых дел (забвена буди десница моя), которые человека прельщенного, считающего себя за святого, только вводят в еще большую гордость, не освобождают от греховного плена, а все более и более затрудняют выход из него, делают спасение почти невозможным. Прильпни язык мой гортани моему, аще не помяну тебе, аще не предложу Иерусалима яко в начале веселия моего. Сперва совершение покаяния, возвращение к Небесному Отцу, а уж потом, как преподобный Серафим, будем всех приветствовать: «Радость моя, Христос воскресе!»
Помяни, Господи, сыны Едомския, в день Иерусалимль глаголющия: истощайте, истощайте до оснований его. Старший Сын патриарха Исаака – Едом, или Исав, низшее ставил выше высшего. Он по чревоугодию за миску чечевичной похлебки отдал свое первородство, и в наказание за это Бог отнял у него благословение и отдал Иакову, ставшему родоначальником избранного народа. Если даже мы впали в какие-то грехи, нужно как можно скорее каяться, смиряться, ни в коем случае не углублять своего падения, не впадать в отчаяние, не слушать помыслов (сынов Едомских), говорящих: «Вот ты все равно пал. Ублажай свою плоть по-всякому». Надо сказать: «Нет, пал, но не погиб. За гордость попустил мне Бог согрешить, но я смирюсь, покаюсь и исправлюсь».
Дщи Вавилоня окаянная, блажен, иже воздаст тебе воздаяние твое, еже воздала еси нам: блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень. Вавилон означает смешение. Дочь Вавилона (нашего смешения с помыслами) – это грех, а младенцы ее – начатки греха (то есть те же помыслы), и блажен человек, который побеждает грех в самом начале, уничтожая злые помыслы молитвой, разбивая их о Камень, то есть о Христа – краеугольный Камень нашего спасения. Надо восставать против помыслов сразу, пока они еще «младенцы» и не обрели силу, укоренившись в душе, – восставать молитвой со смирением и самоукорением, тогда вражьи помыслы сразу отступят. А если мы будем рассматривать их и тем более ими услаждаться, то они обретут над нами власть.
Так что не нужно смущаться кажущейся жестокостью Священного Писания. Оно – не сборник моральных рекомендаций, а непостижимое в своей глубине Слово Божие.
Дух праздности и дух уныния
Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11, 12).
Как сын даже очень большого начальника, имеющего очень многие связи, не может сделать карьеру, если сам нетрудоспособен, так и молитвы Церкви, и даже сама Жертва Христова, не могут ввести в Царство Небесное того, кто не хочет приложить усилия к этому.
Когда нами овладевает дух праздности, мы тяготимся всяким внутренним и внешним усилием, бежим и от физического и душевного труда, и от молитвенного подвига. Дух уныния старается опустошить только душу, и часто одержимый этим духом усердно предается внешней деятельности, а молитвенное общение с Богом ему становится тягостным до отвращения. Праздность открывает дверь грубым страстям, а уныние – нередко при сохранении внешнего порядка – делает бессмысленной жизнь человека.
Спасайся кто хочет
Когда нам говорят: «Христос спас нас от вечной муки и даровал вечное блаженство в Царстве Небесном; перестанем надеяться на себя, примем от Бога со смирением все, что Он посылает, и Бог сам устроит наши пути» – мы в это не верим, потому что это якобы слишком легко, и, ссылаясь на подвиги святых, остаемся в унынии. А когда нам говорят: «Оставь все, возьми крест подвига и иди за Христом», мы отвечаем, что не в силах (на самом деле, не хотим), и все равно пребываем в унынии. При этом мы еще строго держимся каких-нибудь необременительных церковных правил, и это лишь для того, чтобы утешаться самооправданием и осуждением ближних.
Мы лежим и не поднимаемся
«Почему святые отцы так пугают разными невинными в общем-то вещами? Ну поговорил я с приятелем о пустяках, ну подмигнул красивой девушке, мороженое в пятницу съел – да что от этого случилось? Какую-то лишнюю обузу на себя берем, вместо того чтобы радоваться жизни. Я никогда не замечал, чтобы из-за так называемого невоздержания во мне что-нибудь изменилось к худшему».
В ответ на эти мысли приведу пример из своей молодости, когда мы с друзьями катались на велосипедах. Про один трудный участок дороги они между собой говорили, что на нем «сдохнуть можно». А я был очень слабым велосипедистом и ездил-то на велосипеде только ради компании. И вот начался этот участок дороги – долгий подъем. Я от всех отстал, но потихоньку-полегоньку доехал до друзей (они меня дождались) и говорю им: «Ничего оказалось страшного, не сдохли». А ребята мне и отвечают: «Вот так ехать, как ты ехал, это и называется сдохнуть». Так жить, как мы живем, это и называется лежать и никогда не подниматься. Правила церковные даны для сохранения в душе благодати, а мы ничего не имеем и поэтому, что бы ни делали, ничего не теряем. Потому и не замечаем своей бездуховности, что не имеем опыта духовности.
Что же делать? Да то же самое: стараться исполнять заповеди Божии и церковные правила. Хотя нам и нечего сохранять по нашей пустоте духовной, но ведь это еще нужно познать на опыте, то есть сердцем. Теоретически я согласен, что грешник, но сердчишко-то знает, что я святой. «Ну, я себя святым не считаю», – скажет кто-то. Это очень легко проверить.
Едет, например, человек (назовем его Иваном Филипповичем) в автобусе и размышляет о пользе смирения, что, мол, «блаженны нищие духом» и что, мол, «во смирении нашем помянул нас Господь». «Да я, – думает, – как комарик перед лицом Всевышнего, хуже-прехуже всех людей». А рядом две бабушки о нем переговариваются: «Вон Иван Филиппыч едет, вон, вон стоит. Какой он человек хороший! – Да! Какой он добрый и смиренный». Прямо-таки вскипело сердце Ивана Филипповича от радости, он им поклонился низко в пояс посреди автобуса и говорит: «Спаси вас, Господи!» А при этом нечаянно шляпой сидящую женщину задел. Она вскрикнула, шляпу его на пол спихнула да еще грубо обозвала. И вот та буря помыслов и злобы, которая поднялась в нем против женщины, и бывшая перед тем нечистая радость от похвал и есть несомненные для самого Ивана Филипповича знаки того, что, хотя умом он себя и считает грешником, сердцу еще очень далеко до смирения.
Начинай с малого
Зашел один человек к своему знакомому спортсмену-штангисту, а тот как раз гимнастику делал и на его глазах тридцать раз двухпудовую гирю выжал одной рукой. «Неплохо, – подумал человек, – у него получается, надо и мне гирями заняться для укрепления здоровья. Но тридцать раз я сразу не выжму, начну с малого – с десяти раз». Засучил рукава, взялся за гирю... и не мог ее ни разу выжать, а едва только от пола оторвал. Но зато теперь он знает, что ему до штангиста ой как далеко, что нужно начинать не с гирь, а с маленьких гантелек. Так и в духовной жизни. Пока не начнешь пытаться жить по заповедям Божиим, пока не постараешься исполнять правила Святой Церкви, не познаешь ни свою немощь, ни свою греховность.
«От словес своих осудишься»
Преподобный Пимен говорил, что если бы мы помнили изречение Писания От слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься (Мф. 12, 37), то решились бы лучше молчать. Именно смирение было источником молчания святых, а не фантазии о высоких состояниях. У святых всегда все было просто, они искренне думали, что сказать им нечего, что всякое их слово нечисто, и поэтому молчали. А уж когда Бог как бы понуждал их говорить, когда они обязаны были сказать, тогда они говорили.
Молчание лучше всего, но если мы такие, какие есть, начнем подвизаться в молчании, то впадем в крайнюю гордость, а через это дойдем и до великих грехопадений. Молчание полезно смиренным, а нам нужно хотя бы избегать злословия и пустословия. Нашей немощью Господь ограждает нас от непосильных искушений. Мы, как дитя на руках матери: оно хотя и не способно на великие дела, но зато находится в безопасности.
О чем молиться Богу
В Евангелии описан случай, как Иисус с учениками плыл во время бури по Галилейскому озеру, так что лодка покрывалась волнами, а Он спал. Тогда ученики, подойдя к Нему, разбудили Его и сказали: Господи! Спаси нас, погибаем. И говорит им: что вы так боязливы, маловерные? (см. Мф. 8, 24–26).
Если бы ученики Христа в тот момент имели великую веру, то – уверенные, что с ними Бог, – вовсе ни о чем бы не беспокоились и не стали бы обращаться ко Христу со своими житейскими страхами и нуждами, а, пренебрегая опасностью для временной жизни, радовались бы и веселились об уже наступившем для них Царстве Небесном. Но ведь такой веры у них не было, зато была вера в меньшей степени, и совершенно правильно и благочестиво поступили ученики, что действовали по своей малой вере, то есть обратились ко Христу за помощью в смертельной опасности и получили ее.
Наше маловерие порождает в нас иллюзию, что Бог не слышит нас, не знает наших нужд, то есть как бы спит, и мы правильно делаем, что, подражая апостолам, взываем к Нему: «Господи, спаси нас, погибаем!» Когда преуспеем в духовной жизни, тогда будем просить только о духовном, а пока у нас есть житейские желания, будем просить и об их исполнении.
Плохо бывает, когда вообще погружаемся в земное, а о небесном забываем и, надеясь на свои силы, не молимся Богу. И плохо бывает, когда, прельстившись гордыми мечтами, мы неблаговременно устраняемся от порученных нам Богом житейских дел, наивно ожидая чуда, которого мы недостойны. Плохо также бывает отчаиваться в помощи Божией и поэтому не молиться. А что хорошо? Очень просто: тщательно делать дело Божие, прося у Него в этом помощи, а за гордость и другие страсти укорять себя.
Быстро не спасешься
Некоторые люди смущаются тем, что они медленно (как им кажется) преуспевают в борьбе со страстями. Это смущение отчасти идет от ревности к спасению души, но, конечно, говорит и о духовной неопытности, о неведении того, как глубоко поражено наше естество.
Когда мы попадаем в больницу со сложными переломами конечностей, нас не удивляет длительность лечения, нам понятно: забылся, упал с третьего этажа, теперь лежи лечись. А мы всю жизнь, десятилетиями взращиваем в душе страсти, совершая грехи делом, даем страстям глубоко укорениться в тайниках сердечных и думаем, что можно за два месяца полностью преобразиться. Можно, если Бог благословит, но не с нашей ленью и не с нашей гордостью.
Наше преимущество перед Иудой
Чем мы отличаемся от Иуды Искариотского? Если трезво посмотрим на свои дела, мысли и чувства, то увидим, что в лучшую сторону мы от него не отличаемся. Но вот в чем наше преимущество: мы живы и можем, избегнув иудина отчаяния, покаяться и примириться с Богом.
Из всякого положения есть выход
Большинство из нас носит в душе наивную уверенность, что из всякого положения есть выход. Выход в Царство Небесное – безусловно. Мы всегда и в любом положении можем исполнять заповеди Божии. Преподобномученица Елисавета, уже сброшенная в шахту, искалеченная, продолжала помогать ближним, утешать их и молиться Богу. Так что для вечности мы можем извлечь пользу из всего, там нам обещан счастливый конец (если только мы сами его не отвергнем), но во временной жизни – нет, счастливый конец не обещан. Сам Господь был распят и умер на кресте.
По делам моим приемлю
Путь к спасению прост
Путь к спасению прост и указан самим Христом: возьмите иго Мое на себя (Мф. 11, 29), то есть примите то, что Я вам посылаю, потому что, говорит Он далее, иго Мое благо, и бремя Мое легко (ср. Мф. 11, 30). Благо кажется нам тяжким игом – это следствие помрачения нашего ума. Значит, нужно довериться не уму, а Христу и, последовав Его совету, научиться от Него кротости и смирению (ср. Мф. 11, 29).
Научиться можно, это не пустое слово Спасителя, и не нужно оправдывать себя отсутствием сил и способностей, потому что для того, чтобы принимать посылаемое Богом, нужны лишь решимость и желание быть с Ним.
Терпи похвалы и люби обличения
В Евангелии от Иоанна (Ин. 8, 23–30) есть место, где Христос в довольно суровых выражениях обличал иудеев, говоря: Вы от нижних, Я от вышних... вы умрете во грехах ваших... Но что примечательно, дальше сказано: Когда Он говорил это, многие уверовали в Него. Что это были за удивительные люди, которые приняли обличения и уверовали во Христа, не знаю, а только поражаюсь и восхищаюсь ими, потому что не замечаю, чтобы кто-нибудь, и я в том числе, благодушно терпел обличения. Конечно, мы друг друга очень редко обличаем с любовью, обычно обличаем с осуждением, и это одна из причин того, почему наше слово – возможно справедливое – не принимается ближними.
Кстати, очень часто спрашивают, как отличить греховное осуждение от благочестивого обличения. Внешне иногда трудно, а то и невозможно отличить, тем более что злое осуждение часто выражается очень мягко (из лицемерия), а братское или отеческое обличение, по простоте обличающего, – очень сурово. Различие здесь не внешнее, а внутреннее. Когда, желая спасения человеку, любя его, будучи готовым пострадать за него, говорим ему, пусть даже горькую, правду – это богоугодное обличение. А когда без любви, с превозношением, без готовности пострадать ради спасения этого человека говорим ему ту же правду – это греховное осуждение.
Конечно, Христос – сам Бог и сам Любовь – всегда говорил с любовью, но одни люди верили Ему, а другие, например жители Назарета, хотели сбросить со скалы (см. Лк. 4, 29). То есть дело не только в говорящем (говорит он с любовью или гордостью), а и в слушающем (ищет он истину или только утешение).
Когда слушаем злым сердцем, то и самого Бога отвергнем, тем более от равного нам человека не захотим услышать обличения. Когда же мы истинно, духовно расположены, когда сердце наше ищет спасения, то мы не только слово Божие воспримем, но и от немощного человека, который нас, может быть, злобно осуждает, получим пользу.
Почаще бы нужно вспоминать о Страшном Суде, ведь мы можем умереть в любую секунду, и тогда сразу – конец иллюзиям. У нас же все перевернуто с ног на голову: вредное нам приятно, и мы к нему стремимся, а от полезного бежим. Когда кто-то нас хвалит, даже явно несправедливо, мы рады и благодарим за это, а ведь и Священное Писание, и святые отцы определенно говорят, что похвала вредна, даже справедливая, а тем более несправедливая. А мы, когда нас за доброе, как нам кажется, дело не похвалят, обижаемся и требуем себе похвалы, в точности как алкоголик требует, чтобы ему дали опохмелиться. Если же нас даже явно справедливо и доброжелательно обличают, мы злимся, протестуем и осуждаем обличителя. А когда мы по милости Божией изредка вспоминаем о Страшном Суде, то понимаем: зря мы радовались, когда нас хвалили, потому что через это теряли и то малое, что, быть может, имели в душе для вечности, и зря мы злились и обижались на обличителя, потому что, мало потерпев, могли бы многое обрести для спасения своей души.
Сказанное относится не только к обличениям и похвалам.
Всякая скорбь, которую Бог посылает, если мы ее принимаем без ропота, приносит нам духовный плод. А всякое утешение, не только греховное, но даже невинное, нас надмевает, и если мы без внимания, без внутреннего самоукорения его принимаем, то оно нам вредит.
И вот если бы мы сейчас умерли, то сразу бы и поняли, что все, чему мы радовались, чего искали, ради чего, может быть, жертвовали временем и силами, все это было нам во вред, потому что мы искали плотского – а не духовного, временного – а не вечного.
Нужно бы измениться, но сердце наше уж так привыкло к сладости похвал и ум уж так привык лукавить, что если бы не надежда на бесконечное милосердие Божие, то впору было бы отчаяться.
Мы присягали Христу
Бывает, человека обидят в храме: священник не проявит внимания, старушка обругает или еще что-нибудь плохое случится, и человек решает: "Всё! Теперь я в церковь ни ногой!" Но представьте себе – идет война, лейтенант отругал какого-то солдата, и тот говорит: “Все, уйду из армии; теперь я буду служить не в нашей армии, а во вражеской”. Если он попытается так сделать, его могут расстрелять, и справедливо, и никакой разумный человек не скажет: “Ну, раз его оскорбили и половник супа не долили, то он правильно нарушил присягу”.
Но мы ведь все воины Христовы и при крещении давали обещание воевать со своими страстями и с бесами оружием смирения, терпения и молитвы. Обещание давали, а оружие частью растеряли в рассеянности, частью утопили в гордости, и если не поспешим вновь обрести его и выступить против врага, то нас ожидает Страшный трибунал.
Поучимся у хананеянки
На тему Евангельского чтения об исцелении хананеянки (Мф. 15, 21–28).
Истинные израильтяне – это те, кто служат единому истинному Богу, а мы, служа своим страстям, как богам, оказываемся в духовном смысле хананеянами, язычниками и поэтому недостойны беседовать с Царем Израилевым, и живем-то до сих пор на земле лишь по особому промыслу Божиему и едва ли не по Божиему попущению. Поэтому и сказано в Евангелии: Он не отвечал ей ни слова (Мф. 15, 23).
Но если мы усиленно молимся Богу, то святые, слыша наши молитвы, ходатайствуют о нас, как сказано: Ученики Его, приступив, просили Его: отпусти ее, потому что кричит за нами (Мф. 15, 23). Но Христос говорит: Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам (Мф. 15, 26). То есть по молитвам святых Господь обращает к нам Свой взор, и это для нас оказывается одновременно обличением: мы узнаем, что мы псы, а не чада, хотя и созданы чадами. Но если мы, как хананеянка, смиримся, признаем правоту обличения, сохраним при этом веру в Христово милосердие к нам и будем продолжать молиться, то услышим, как и она услышала: Велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему (Мф. 15, 28).
«Не противься злому»
Для многих людей камнем преткновения остаются (и совершенно напрасно) слова Спасителя: не противься злому (Мф. 5, 39). Конечно, они относятся не ко всякому злу. И в Священном Писании, и в житиях святых мы находим множество примеров, когда праведники боролись со злом. Пророк Нафан обличил согрешившего царя Давида. Пророк Илия не только обличил нечестивого царя Ахава, но даже заколол 150 языческих жрецов. Церковь восхваляет благоверного великого князя Александра Невского не только за благочестие в частной жизни, но и за мужественное вооруженное противоборство воинствующему католицизму.
Благословляя терпеть и смиряться, Бог вовсе не благословляет грешить. Если родители не противятся злу, которое пытается овладеть их детьми, позволяют им блудить и воровать и хвалят, а не наказывают за дурные поступки, это не исполнение заповеди Божией “Не противься злому”, а просто развращение собственных детей. Если муж идет с женой по парку и вдруг появляется хулиган и собирается насиловать жену, а муж отходит в сторону и “не противится злому “, то это или малодушие, или извращение. Ничему такому Христос не учил.
С тем злом, которое есть в наших сердцах, с греховными страстями мы тоже, разумеется, должны бороться. Противиться не должно скорбям, которые нас посещают. Сами по себе они зло, потому что являются следствием грехопадения человека в раю, но промысл Божий все обращает во спасение человека, если он все безропотно принимает. Если же человек принимает все от Бога не только безропотно, но и с благодарностью, то получает для своей души великую пользу. Прп. Серафим Саровский писал: «Кто переносит болезнь с терпением и благодарением, тому вменяется она вместо подвига или даже более» («Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря», С.-Пб., 1903, стр. 134).
Праведной десницей по левой щеке
Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую (Мф. 5, 39), – сказал Господь. Правой рукой бьют по левой щеке, а левой – по правой. За наши злые (левые) дела наказывает нас праведная десница Божия, а за добрые (правые) дела Бог попускает нападать на нас сатане (слева) для нашего смирения. Поэтому, когда нас бьют по правой щеке (то есть мы невинно страдаем), вспомним, как много совершено нами за всю жизнь плохих дел, как много принято греховных помыслов, как много нечистых желаний продолжает гнездиться в сердце, и, смиренно подставим Богу левую щеку, сознавая, что, если бы мы имели и тысячу щек, их не хватило бы, чтобы принять все заслуженные нами удары.
Покров Богоматери
На Казанской иконе Божией Матери Она изображена за спиной отрока Иисуса как бы напутствующей Его. Любящее материнское сердце чувствует, что сына впереди ожидают страдания, но, сильная Духом, Пресвятая Дева не пытается удержать Свое Дитя от исполнения воли Божией, а благословляет Его на подвиг и самопожертвование ради спасения рода человеческого.
Мы – дети Богородицы по духу, и нас Она тоже любит и благословляет на подвиг, если не ради спасения всех людей, то ради спасения своей души от вечной муки. Не так-то легко бывает принять это благословение. Покров Богоматери защищает нас как от неприятностей, наводимых бесами, так и от утешений, когда они неполезны для души.
Ведь хочется порой уклониться с ведущего в Царство Небесное тернистого пути на соблазнительные распутья. Но лучше нам быть послушными детьми. Пока мы не отвергли водительство, помощь и заступничество Божией Матери, с нами ничего поистине плохого не случится. Скорби, болезни, временная смерть будут, как были и у Самого Христа. Но, принятые без ропота, они соединят нас с Ним и в вечной жизни. Если же мы ропщем, то самовольно выбегаем из-под благодатного покрова, как дети выбегают на проезжую часть улицы, и можем погибнуть.
Богородица – любящая, но строгая мать
В молитвах, обращенных к Божией Матери, мы часто называем Ее скорой помощницей, заступницей обиженных, питательницей голодных и одеянием нагих. Сразу скажу, что в молитвах все правильно. Но у нас не все бывает правильно. Мы обычно молимся или холодно, едва вникая в произносимые слова, или эмоционально. Когда молимся эмоционально, то как бы уже и верим, что если, скажем, у кого-то нет пальто, то, как помолимся Матери Божией, так Она сразу и пошлет пальто; если у кого-то еды не хватает, то сразу и еду пошлет; во всякой житейской нужде, как только к Матери Божией обратишься, так Она, наша Скорая Помощница, от этой нужды нас и избавит. Когда так эмоционально расположишься, то и на душе становится приятно, и чудеса так близко-близко...
Но Церковь не учит в ежедневных молитвах просить чудес, которые, конечно, бывают, но редко и по особому смотрению Божию, а вовсе не по нашим хотениям. Да и в жизни мы не наблюдаем, чтобы все наши молитвы о материальных благах исполнялись. И слава Богу, потому что Матерь Божия – не фантастически, а поистине – и радость всех скорбящих, и одеяние нагих, и исцеление больных.
Если человек, терпящий какую-то нужду, безропотно принимает ее от Бога (или как наказание за прежние грехи, или как средство очищения от страстей, смиряющее и возвышающее душу), то Матерь Божия посылает ему благодать от Бога, которая становится для страждущего человека и утешением, и покровом, и пищей. И тогда не иллюзорно, а на самом деле облагодетельствованный человек уже радуется, что Бог лишил его чего-то материального, и готов всего оставшегося лишиться, лишь бы умножилась благодать.
А когда нужно, Матерь Божия и смирит нас, и накажет, потому что любит нас не сюсюкая, а как истинная мать. По-разному ведет себя с ребенком родная мать и просто добрая тетя, которая рада с ребенком и поиграть, и по головке его погладить, и конфетку ему дать. Добрая тетя не будет наказывать чужого ребенка (и правильно), потому что он ей, в общем-то, безразличен, а наказывать можно только своего, любимого.
Родная мать, у которой за ребенка сердце болит, тоже когда-то его и приласкает, и утешит, и сама утешится, но прежде всего она заботится о том, чтобы он был жив, здоров и вырос хорошим человеком. Поэтому, когда нужно, она его и поругает, и накажет, и какой-то сладости лишит. Тем более Матерь Божия, ближайшая к Нему из всех сотворенных существ, к Ней единственной мы обращаемся, как и ко Христу, – «Спаси нас», а не как ко всем святым – «Молите Бога о нас». Матерь Божия, любя нас духовной любовью, сделает для нашего вечного блаженства все необходимое, сладко это будет нам или несладко.
Дева и старая дева
Дева – высокий духовный путь, старая дева – несостоявшаяся женская судьба. Выбор – за самой девой.
Благодарить, а не роптать
Когда наши желания не исполняются, мы раздражаемся, обвиняем ближних, себя укоряем ни за что или за какие-то мелкие внешние оплошности. Бывает, даже ропщем на Бога. Но вдумаемся: если наше желание действительно благо, а всеблагой Бог его не исполняет, значит, Он уготовил нам нечто лучшее. Есть за что благодарить, а не роптать.
Зачем Богу наши молитвы, хвала и благодарность?
Если Бог всемогущ, всеблаг и всеведущ, зачем Ему нужно, чтобы мы Его хвалили, благодарили, всё время – даже, говорят, непрестанно – о чём-то просили? Ведь, люди этого обычно хотят по самолюбию и тщеславию. Но, если Бог не самолюбив и не тщеславен, тогда зачем Ему наша хвала и благодарность?
Сам Бог – источник истинного блаженства – не нуждается ни в чём, а вот наша вечная участь очень зависит от того, что или кого мы любим, что нам по душе. В вечности будет только Царство Небесное или тьма кромешная. Если души наши не возрадуются Богу, не восхвалят Его дела, не возблагодарят Его, если нам в Царстве Небесном не понравится, то куда же мы денемся? Во тьму кромешную.
Вот от этого Бог и хочет нас избавить. Не Он нуждается в нашей хвале и благодарности, а нам необходимо стать такими, чтобы искренне, от всей души хвалить и благодарить Бога.
То же можно сказать и молитве, в частности, о молитве Иисусовой «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». Ведь, как сказано в Священном Писании, от избытка сердца говорят уста (Мф. 12, 34). Вот Бог и хочет, чтобы сердце наше всегда ощущало нужду в помиловании, в милости, и чтобы милости мы искали именно у Него. Вот для чего нужна Богу наша молитва.
Бог не виновник зла
Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит (Мф. 18, 7), – сказал Господь. Как разрешить это на первый взгляд противоречие?
По определению, добро – то, что угодно Богу, а зло – то, что не угодно Богу. Поэтому мир, сотворенный Богом, хорош, как и сказано в Библии: Увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма (Быт. 1, 31). А все, что привнесено в мир бесовским или человеческим своеволием, – зло. Поэтому мы называем злом смерть, болезни, немощи, стихийные бедствия – вообще все, что явилось следствием грехопадения.
Поскольку Богу не угодно, чтобы я грешил, мои греховные поступки, мысли и желания являются злом, – если я не покаюсь в них, то погибну. Но злые поступки других людей относительно меня, а также болезни, стихийные бедствия, телесная смерть – вообще все, что не я делаю, а со мной происходит, это добро для меня. Оставаясь злом как следствие неугодного Богу грехопадения, для меня эти беды – проявление милости Божией и должны быть мною без ропота, а еще лучше, с благодарностью приняты.
Если же я ропщу на Бога за посылаемые Им скорби, или злюсь на обидчиков, или научаюсь у них дурному, я, конечно, получаю духовный вред, но причиной этого вреда является мое неправильное отношение к событиям, а не сами посылаемые Богом события.
Кроме скорбей, еще бывают соблазны, приводящие нас к грехопадениям. Сами по себе грехопадения, конечно, зло, как неугодные Богу, но Бог попускает их нам не для того, чтобы мы отчаивались или сваливали свою вину на соблазнителей, а для того, чтобы мы познали свою греховную немощь и – главное – гордость и от этого смирились и пришли к покаянию.
Познание добра и зла – во спасение или в погибель
В Библии, во 2-й и 3-й главах книги Бытия, говорится, что, когда Адам и Ева поели от дерева познания добра и зла, Бог изгнал их из Рая. Многие церковные писатели толкуют это событие в том смысле, что наши прародители были наказаны за непослушание, чревоугодие, нерассудительность и другие, проявившиеся в их поступке греховные страсти. Но само-то познание добра и зла разве было не нужно? Как же стремиться к добру и избегать зла, если не знать их?
Заповеди Божьи знать, конечно, нужно. Но в этом смысле Адам и Ева знали заповедь о том, чтобы не есть плодов дерева познания добра и зла, ещё до того, как её нарушили. Бог их наказал не за познание Своих заповедей. И то, что мы знаем заповеди Божьи, это хорошо. Но хорошо до тех пор, пока мы судим по ним самих себя и каемся в своих грехах, а не когда судим и осуждаем своих ближних.
Враг же рода человеческого, как Адама и Еву соблазнил мечтой стать «как боги», так и нас соблазняет: Откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло (Быт. 3,5). Когда мы самих себя судим по заповедям Божьим, мы знаем их «как люди», а сатана открывает нам глаза на добро и зло других людей и делает нас как бы знающими добро и зло уже не как люди, а как боги. Но поистине только Бог знает глубину сердца человека, и поэтому только Он может судить.
Мы же, возомнив, что имеем знание, «как боги», теперь судим всех и каждого. Кто-то мнится нам злым, и мы осуждаем его; кто-то мнится нам добрым, и мы его оправдываем. Судим мы и самого Бога. Когда Он делает приятное нам, мы Его хвалим и одобряем. А когда Он совершает неприятное нам, мы на Него ропщем и нередко осуждаем Его.
Если бы мы поели ещё и плодов от дерева жизни, то стали бы жить вечно, «как боги», но Бог не позволил нам этого, потому что такая вечная жизнь обернулась бы для нас вечной мукой. Поэтому Бог изгнал человека из Рая и поставил у врат его Херувима с вращающимся мечом.
И с тех пор, как ни потянется человек молитвенно к дереву жизни посреди сердечного Рая, вращающийся меч помыслов преграждает ему путь. И так будет всегда, до тех пор, пока не истребится из души человека яд запретного плода, пока не перестанет он быть, как бог, знающий добро и зло, пока не исполнит заповедь Божию: Не судите, да не судимы будете (Мф. 7,1).
Христос и грешница в доме фарисея
И вот, женщина того города, которая была грешница, узнав, что Он возлежит в доме фарисея, принесла алавастровый сосуд с миром и, став позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром. Видя это, фарисей, пригласивший Его, сказал сам в себе: если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница... И, обратившись к женщине, сказал Симону: видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла; ты целования Мне не дал, а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги; ты головы Мне маслом не помазал, а она миром помазала Мне ноги. А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит (Лк. 7, 37–39; 44–47).
В то время как раскаявшаяся грешница, плача, припадала к стопам сына Божия, фарисей Симон предавался помыслам и умозаключениям. Это, надо сказать, наше обычное состояние, не только фарисея Симона. Мы все время переходим от помысла к помыслу, иногда сообразуясь с их внутренней логикой, иногда реагируя на внешние раздражители. Эта мысленная машина работает почти непрерывно, иногда даже во время сна, и шум ее не дает нам услышать глас хлада тонка, как сказано о кротком голосе Божием в Книге Царств (З Цар. 19, 12). Помыслы удерживают нас в своем пространстве, на самом деле очень тесном для души, и не дают выйти на духовный простор. Как Симон, принимая Христа в своем доме, увидел в Нем не Бога, а только знаменитого, да еще и не безупречного учителя, так и мы, погрузившись умом в суету, не можем заметить присутствия Божия.
Впрочем, положение наше хотя и тяжелое, но не отчаянное. Все-таки у нас бывают, хотя и редкие, моменты пробуждения, когда ненадолго прекращается мысленный шум и мы вспоминаем себя. В эти моменты мы можем взывать к Богу о помощи, и Он нас обязательно услышит. Нам остается тогда только принимать эту помощь безропотно. Странный совет – принимать помощь безропотно. Кто же ропщет, когда ему помогают? Мы и ропщем. Когда Бог начинает освобождать душу от плена страстей, ей становится больно, потому что она срослась и сроднилась со страстями, – вот откуда возникает ропот. Но его необходимо решительно отвергнуть, потому что ропот – это противление воле Божией, бунт против Бога. Нелепо, когда больной восстает против хирурга за то, что тот удалил у него смертельно опасную опухоль.
Обратим внимание на еще один момент из того же евангельского отрывка. Фарисей, пригласивший Его [Иисуса], сказал сам в себе: если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница (Лк. 7, 39). То есть фарисею Симону было ясно, что настоящий пророк с удовольствием принимал бы знаки признания и любви от порядочной женщины, а грешницей он бы побрезговал. Симон был уверен, что знает, как поступают святые и как следует себя вести Помазаннику Божию.
Симон знал, и мы тоже знаем! Знаем, как вести себя святым и как – Богу. Когда Бог поступает не по-нашему, мы ропщем на Него. Впрочем, в этом до конца не идем, потому что вопрос встает уж очень остро: или отступить перед волей Всемогущего, или вовсе отречься от Него. Отречься мы не решаемся, но и не смиряемся, а как бы затаиваемся и, в глубине души оставаясь при своем недовольстве, лицемерно воздыхаем: “Да будет воля Господня”.
Так мы Бога кое-как терпим, но с ближними всегда и до конца принципиальны: если кто-то ведет себя не так, как я считаю правильным, то он грешник, а если при этом он мне лично чем-то досадил, то заслуживает немедленной Божией кары. Если же человек поступает, как я считаю, по-святому да если к тому же и хвалит меня, то он явно святой и прозорливец. Вот образ нашего духовного рассуждения. Нам нужно от него отказаться и начать рассуждать по заповедям Божиим.
На самом деле если бы Христос был не Богом, а просто знаменитым человеком, то заслуживал бы упрека не столько за то, что позволил грешнице прикасаться к себе, сколько за то, что вообще согласился на такие почести и знаки внимания. (Впрочем, осуждать вообще никого и никогда не следует. Что касается похвал и почестей, то хотя они действительно могут возбуждать и питать тщеславие в несовершенном человеке, однако достигшему совершенного бесстрастия они не причиняют вреда, потому что он в глубине души непоколебимо уверен, что все доброе в нем не его, а Божие.)
Но Христос – Богочеловек, и раскаявшаяся грешница, целуя и омывая Ему ноги слезами, не просто привечала полюбившегося ей доброго человека, а оказывала Богу Божеские почести, и Иисус Христос благосклонно принимал это почитание. Господь мог бы погнушаться действиями этой женщины, если ее покаяние и загоревшаяся в сердце любовь были бы неискренними, а сами по себе ее прежние дурные поступки уже не имели значения.
Так что помыслы, занимавшие фарисея Симона, были не только неуместными (в присутствии Сына Божия уместным было бы молитвенное внимание), но и несправедливыми.
Он думал, что все делает правильно и хорошо, тогда как сердце его было отравлено гордостью и осуждением ближних. Фарисей не обращал на это внимания, потому и не чувствовал нужды в покаянии. А вот блудница всю жизнь грешила, нарушала заповеди Божии, но покаялась, и Бог ей все простил. Она стала даже образцом покаяния.
Смерть – врата в вечность
Смерть – не выход куда-то вовне, а переход в иное измерение, провал в глубь себя. Царствие Божие внутрь вас есть, – сказал Христос (Лк. 17, 21).
Мы привыкли видеть в смерти только зло, но, хотя смерть сама по себе – зло, для нас, духовно мертвых, она стала вратами в вечную жизнь. Поэтому смерть – отчасти зло, а отчасти милость Божия. Если бы мы помнили о том, что наша временная жизнь с ее бессмысленной суетой кончится и нам предстоит суд Божий, то по-другому бы ко всему относились. Воспоминание о смерти, не как об исчезновении, а как о вечной блаженной жизни или вечной муке, возвращает нас к реальности и ставит все на свои места в нашем сознании. Еще не в сердце. Но когда в нашем сознании будет все на своих местах, когда будем знать, что действительно полезно, а что вредно, тогда постепенно и сердце наше будет склоняться к истине, исправляться по заповедям Божиим.
Где мы будем распяты
Если признаем правду Божию и свою вину перед Ним и перед людьми, то будем распяты по правую руку от Господа. Если помолимся (попросим, как евангельский разбойник), то нынче же будем с Ним в раю (см. Лк. 23, 39–43). А если не признаем, то все равно будем законно распяты, но по левую руку. Если же возлюбим Бога и ближнего, то так исполним закон Христов (см. Гал. 6, 2) и сораспнемся с Ним на Животворящем Кресте.
Воздвижение Креста Господня
Все двунадесятые праздники, господские и богородичные, посвящены событиям из жизни Христа или Матери Божией, и только один из них – Воздвижение – посвящен событию более позднего времени, когда в четвертом веке был обретен крест Господень. Интересно, что праздник называется не Обретение, а Воздвижение креста, хотя, по-видимому, обрести столь великую святыню важнее, чем показывать ее народу, для чего, по преданию, и поднимали, то есть воздвигали, крест.
Не знаю, почему так получилось с названием праздника, но думаю, что получилось хорошо, потому что слова «воздвижение креста» напоминают нам о том единственном, чего Господь, все устроивший для спасения человека, ждет от нас. Он ждет, чтобы мы добровольно и благодушно понесли свой жизненный крест, то есть воздвигли крест в своем сердце.
Крест несоответствия
Душа каждого человека в каких-то условиях может развиваться лучше, а в каких-то хуже. Кто-то расположен к монашеству, кто-то к семейной жизни; для кого-то естественно обрабатывать землю, кому-то быть ученым, художником; кто-то как бы создан Богом быть в Церкви отцом, кто-то даже владыкой, а кто-то чадом. Так по человеческому рассуждению, хотя и правильному, но Бог выше всякого рассуждения и, бывает, посылает человека с монашеским складом души в мир, а мать троих малюток – в концлагерь. И душа человека томится от такого несоответствия много больше, чем от самих внешних трудностей. Это крест, который нужно нести.
Брань – это бич Божий
"На то и щука, чтобы карась не дремал", – говорит русская пословица. На то и блудные искушения, чтобы самодовольство не убаюкало нас до вечной смерти.
Бог использует плотскую брань как бич для нашего вразумления, а если мы и от этого не смиряемся, то попускает нам впадать в тяжкие грехи уже не мыслью, а делом. Но и тогда еще не все потеряно, нужно лишь не отчаиваться и не оправдывать себя, не искать виноватых, а признать причиной грехопадения собственную гордость, смиряться, искренне укорять себя, и тогда Господь умилосердится и пошлет Свою помощь.
Болезнь временна, а жизнь вечна.
Бог дает нам скорби и телесные болезни, чтобы мы исцелялись от душевных недугов. Люди ли нас обижают, сами ли себе вредим, болеем ли, даже когда демоны на нас нападают и искушают – во всем этом действие благой воли Божией, все это послано Богом нам на пользу.
Зло только в нарушении заповедей Божиих. Когда я их нарушаю, причиняю себе зло. А если кто-то их нарушает, причиняя мне этим боль, то он себе этим вредит; я же, если принимаю боль благодаря Бога, получаю пользу. Все, что идет на меня извне, я должен принять как посланное Богом, сам же должен жить по заповедям Божиим и, прежде всего, не осуждать своих обидчиков.
Хотеть ли худеть?
Наши поражения (в том числе грехопадения) часто полезнее наших побед, потому что первые смиряют, а вторые возносят.
Я человек толстый и от этого всегда страдал и хотел похудеть, но только недавно понял, что это было греховное желание. Действительно, зачем хотеть худеть? Грехом является отнюдь не полнота. Лев Оптинский, великий преподобный отец, пророк и чудотворец, был очень полным, не от чревоугодия, конечно, а от болезни. Чревоугодие является грехом, толстый человек или нетолстый. Но мы на это внимания не обращаем и хотим есть повкуснее и до отвала, но при этом еще и сохранить стройную фигуру, чтобы нравиться девушкам или, наоборот, мужчинам. Это подход нехристианский.
По-христиански, если человек не виноват в своей полноте, то он несет ее, как всякую болезнь, как посланный Богом крест. Если же излишняя полнота – следствие чревоугодия, то человек должен видеть в ней естественную расплату за неестественное и неразумное (только для удовольствия) употребление пищи и благодушно терпеть свою полноту, благодаря Бога за то, что несет наказание – насмешки от людей, неудобства с одеждой, нездоровье – в этой жизни, а не в вечности. За чревоугодие нужно корить себя, со страстью бороться, а с излишней полнотой как таковой бороться нужно ли? Нужно ли гнать от себя малое и спасительное наказание Божие?
Бойтесь аборта, а не его последствий
В литературе, направленной против абортов, среди прочих аргументов авторы нередко упоминают о том, какой вред наносят аборты здоровью несостоявшихся матерей. Тут и повышение вероятности заболеваний половых органов (в том числе онкологических), и угроза бесплодия в будущем. Авторы таких статей часто пишут о психической травме, которую наносит женщине искусственное прерывание беременности. Рассказывают также о случаях смерти оперируемых прямо в гинекологическом кресле.
Все это бесспорные факты: действительно, женщины иногда умирают от аборта; действительно, аборт вредит их здоровью и бывает причиной бесплодия; действительно, многие женщины после аборта испытывают сильное душевное потрясение и мучаются совестью.
Но так же и разбойник может повредить своему здоровью, например порезаться, неловко ударив жертву ножом. Мы же не взываем к нему: «Не разбойничай, а то ручку поранишь». Мы говорим преступнику: «Убойся Бога! Вспомни заповеди: не убивай, не кради, возлюби ближнего, как самого себя». Избегать нужно злодеяний, а не наказания Божьего за них. Не нужно разбойничать, – потому что это грех, обрекающий душу преступника на вечную муку. А неприятные для него последствия разбоя – это проявление милосердия Божия, призыв к покаянию.
Вот и женщина, которая собирается убить во чреве своего маленького ребеночка, пусть боится не предполагаемой душевной боли и весьма вероятных телесных страданий, а самого убийства, к которому ее толкает маловерие, своеволие, малодушие и привязанность к земному благополучию и плотским наслаждениям. Пусть она боится загробной встречи со своими детками, которых она убила, потому что они ей мешали, и пусть она боится Страшного Суда Божия и вечной муки.
А бесплодие и женские болезни как последствия аборта – это милость Божия, за которую нужно Бога благодарить. Через них Он призывает мать-убийцу к покаянию, и не нужно отвергать этот призыв. Покаяние всегда возможно, но оно с необходимостью предполагает благодарное терпение посылаемых Богом скорбей. Только в скорбях очищается грешная душа и обретает прощение грехов и мир с Богом и со своей совестью.
И сладкое и горькое – от Бога
Когда кто-то не хочет нам помочь, нас утешить, несмотря на наши, может быть, законные просьбы, значит, Бог не извещает этого человека. И дело не в том, хороший человек или плохой (это может знать только Бог), а в воле Божией. Когда Ему угодно, Он и в злого человека вложит доброе к нам отношение, и тот будет нам помогать. А если Богу не угодно, то и все ближайшие люди отвернутся, а кто захочет помочь, у того возможность отнимется, и он нам все равно не поможет. Так что не следует обольщаться: когда ропщем на людей или на обстоятельства – ропщем на самого Бога.
Уж если Бог хочет наказать человека и смирить, а тот ропщет, то все творение поднимается против человека и все содействует этому наказанию. Поэтому лучше сразу смиряться перед Богом и терпеть необходимое и полезное для души наказание, чем противиться воле Божией.
Бог сдерживает свою щедрость
Благодарность за дарования Божии побуждает Бога их умножать. Но дело не в том, чтобы просто сказать “Благодарю тебя, Господи”. Сказать это очень легко, беда в том, что в глубине души мы считаем себя заслуживающими Божиих дарований: и тех, что получили, и еще больших; таким образом, Бог даже оказывается нашим должником, а благодарность наша становится смесью неблагодарности и лицемерия. Бог по своей милости, чтобы не умножались наши грехи, удерживает свою щедрость, ожидая нашего исправления. Так ведь и любящий отец, если имеет большое богатство, с радостью отдал бы его своему сыну, но, видя неразумие сына, сдерживает себя, чтобы не повредить ему.
Бывает иногда, что Бог попускает немощному, грешному человеку получить какое-то великое дарование. Человек этим превозносится и, как следствие, впадает в еще большие грехи. Но это ведь, как ни странно покажется, милость Божия! Надо только не роптать на Бога, смиряться и благодарить Его за вразумление.
Ропот умножает искушения. Наш ропот на Бога вреден во всех отношениях: он и сам по себе грех и умножает наши скорби.
Забываем поблагодарить Господа
Представьте. Какой-то ваш знакомый оказался в крайней нужде, вы решились помочь ему и для этого сами пошли на большие жертвы, но принесли ему необходимую сумму денег. Вот вы стоите на пороге его квартиры, он открывает дверь, берет у вас из рук деньги и со словами “Откуда-то счастье привалило!” закрывает перед вами дверь. Поступок скверный, вопиющая неблагодарность. А не так ли мы ведем себя по отношению к Богу, даровавшему нам и временную жизнь, и – ценой Голгофской жертвы – вечное блаженство?
Не надейся на себя
Мудрость и опытность подводят
Человек рождается немощным, не приспособленным к борьбе за существование, к выживанию во временном мире, но с годами приучается жить среди людей, на нем возникает как бы корка житейской опытности, которая помогает ему как-то перебиваться в этой жизни. Но, научившись перебиваться и устраиваться в мирской суете, мы еще ничего не приобретаем для вечной жизни. Я не говорю, конечно, что нужно отбросить дарованный Богом опыт общения с людьми, но в общении с самим Богом этот опыт нам не пригодится.
Если мы с младенческой простотой и в младенческой наготе, незащищенности перед Богом не предстанем, то можем оказаться действительно нагими в Царстве Небесном, не защищенными одеждой благодати. Это зависит только от нас, потому что Бог не насилует человека. Если человек не обращается к Нему за помощью, не хочет Его помощи, не на Него уповает, то насильно Бог не вторгается в нашу жизнь. Поэтому нам не нужно излишне надеяться на свою человеческую мудрость и опытность. Бывает, что житейская мудрость несет нас по временной жизни, как на крыльях, а потом мы умираем, и оказывается: то, что нам так помогало здесь, во временной жизни, помогало бороться с людьми, помогало занять высокое положение в обществе, помогало получать материальные блага, это же самое и потянуло нас на дно преисподней.
Падение и восстание апостола Петра
Апостол Петр имел от Бога великие знамения и дарования еще при земной жизни Христа, еще до сошествия Святого Духа на учеников он уже Духом Святым исповедовал Иисуса Сыном Божиим. И все-таки ему было попущено отречься от Христа, было попущено проявиться человеческой немощи, чтобы показать и самому апостолу Петру, и всем нам, что ни обилие духовных дарований, ни пылкая и искренняя дружеская привязанность, ни твердое намерение сохранить верность сами по себе не могут оградить нас от падений. Надежная опора – только Бог, и обретается эта Опора смирением. Смирился Петр – и его покаяние было принято, и он снова был возведен в апостольское достоинство.
.
Уповать на Бога надежнее, чем на себя
Если человек отвергает свою волю ради воли Божией, то обретает силу и мудрость высшего порядка, хотя сам по себе умнее и сильнее не становится, но Бог начинает действовать через него, и человек удивляется: «Надо же, я ошибся, а получилось хорошо». У Бога бывает лучше, чем у нас. Наше нелепое упование на собственные силы, наш бесконечный мысленный разговор самих с собой – они-то нас и удаляют от реальности. Вроде бы мы все хорошо продумали, все подготовили, и вдруг все наши планы рушатся – это Бог нас смиряет, учит не уповать только на самих себя.
Бессилие и сила слова
Если, готовясь к важному разговору, мы мысленно произносим монолог, который нам кажется глубоким и убедительным, то скорее всего в нужный момент мы не найдем в душе ожидаемых живых слов; явившиеся в уме не вовремя, они или забываются, или теряют свою силу. Чтобы слово рождалось в нужный момент и было живым и действенным, оно должно быть плодом молитвенного предстояния души перед Богом.
Немощь – дар Божий
Во 2-м послании к Коринфянам апостол Павел пишет: Чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи» (2 Кор. 12, 7–9). То есть Господь сказал апостолу Павлу, чтобы он уже не молился об избавлении от своей немощи, а терпел ее, потому что она дана ему в защиту от превозношения бывшими ему великими откровениями.
Переживание своей силы – это проявление гордости, оно приводит человека в еще большую гордость. А переживание своей немощи, соединенное с ощущением силы и милости Божией, приводит человека к смирению. Но с нами происходит нечто странное: не имея великих дарований, мы не только гордимся всякой малостью, но гордимся и своими недостатками, грехами и чуть ли не самой гордостью. Так что нам не следует усиленно просить Бога об избавлении от скорбей, болезней и искушений. Ведь если святой апостол Павел благодарил за них, то тем более мы, люди грешные, должны благодарить Бога за все неприятное, раз оно для нас спасительно.
Не отчаивайся
Во всех тяжких обстоятельствах мы должны мысленно обращаться к Богу. Если мы этого не хотим и впадаем в отчаяние, то виноваты мы сами, а не обстоятельства и не пославший их Бог, потому что всякий, кто смирится перед промыслом Божиим и с детской надеждой будет просить у Бога помощи, получит от Него сердечный мир.
Услаждение самомнением
Когда человек, совершив грех, впадает в отчаяние, это не означает его великой ревности о добродетели, а означает, что он считал себя очень хорошим, если не святым, и услаждался гордыми мыслями и чувствами, а теперь, пав, лишился этой нечистой сладости и скорбит о таком лишении. Нужно же человеку, упившемуся ядовитым сиропом самомнения, испить горькую, но отрезвляющую чашу скорби от грехопадения; испив ее, не задерживаться в грехе, восстать покаянием и за все (за попущение пасть тоже) благодарить Бога.
Смириться может каждый
Духовные подвиги (усиленные посты, бдения и т.п.) не каждому под силу, и не все к этому призваны Богом. А к смирению все призваны, и для того, чтобы смириться, ничего не нужно. Для того, чтобы сознаться самому себе и Богу в своем духовном ничтожестве, не нужно ничего, но нам приятнее здесь временно погордиться в ожидании вечного осуждения, чем здесь временно смириться, чтобы потом войти в Царство Небесное.
Надежен только Бог
Надежда на себя всегда обманывает; это и во внутренней жизни так, и во внешней. У человека везде связи, он обогатился, укрепился, все у него, как говорят, схвачено. Потом падает ему на голову кирпич или друг стреляет в него из-за угла – и все, и зря он на себя надеялся.
Но так же и во внутренней жизни. У человека все хорошо: он молится, посещает храм, со страстями своими борется – только надеется сам на себя, смирения не приобрел, и поэтому сосуд его души, хоть и велик, но не цел, не способен принять и удержать благодать. Такой человек всю жизнь трудится над собой и не обретает плода трудов.
У преподобного Иоанна Лествичника мы читаем про подвижника, который пришел в такое высокое состояние, что кормил из рук леопарда, животные его уже не боялись, но он надеялся на свои добрые дела, на свои подвиги; и вот, когда он умирал, к нему подступили бесы, и бывшие там монахи слышали его спор с бесами, перед которыми умиравший пустынник вынужден был как бы оправдываться. И так в споре с бесами душа его оставила тело, и конец его, по словам преподобного Иоанна Лествичника, неизвестен.
Так что надеяться нужно только на милость Божию. Плохо ли, хорошо ли живем, а живем хуже, чем нужно.
Помощь Божия – смиренному подвижнику
Если мы пытаемся бороться со страстями своими силами, то Бог даст проявиться нашей немощи. А если мы свою немощь знаем, исповедуем перед Богом и надеемся только на Его помощь, каясь при этом в своей гордости, осуждении ближних, самопревозношении, то Бог нам поможет в борьбе с грехом Своею силою.
Но без нашего содействия в борьбе со страстями даже молитвы великих святых нам не помогут, и даже Бог нас не может спасти. Преподобный Варсануфий Великий пишет одному монаху: «Моля о тебе, я прибегаю к Нему (Богу – Прим. автора) с великой неотступностью, но если и сам ты не прибегнешь к Нему, то будет нам великий стыд» (ответ № 113 в книге «Преподобных отцов Варсануфия Великого и Иоанна руководство к духовной жизни»).
Не доверяй гордому уму
Кто опирается на свой разум, подобен человеку, опирающемуся на острую палку. Слегка опираться – приятно покалывает, но всерьез обопрешься – пронзит руку.
Почему нельзя в духовной жизни руководствоваться своим умом, ведь он дан нам Богом, чтобы думать? Бог даровал нам ум не для всякого думания, не для суетного мудрования, а чтобы он, соединившись с сердцем, предстоял Богу и знал Его. Тогда ум становится способным к духовному рассуждению, такому уму можно доверять. Но наш ум в таком состоянии, честно говоря, не только не пребывает постоянно, но и редко, а может быть, и никогда не бывает. Он, возгордившись, хочет не предстоять Богу, а занять место Бога. За это он и изгнан из сердца, как Адам – из рая. Понятно, что такой ум совершенно не заслуживает доверия; его, скорее, нужно опасаться.
Кроме того, наш ум нецельный, непростой, кишит множеством помыслов, среди которых если и бывает истинный, выбрать его самому человеку невозможно. Это хуже всего – пытаться выискивать среди многосплетения помыслов тот, который от Бога, и найденному верить, как Божественному. При таком доверии своему мудрованию есть опасность впасть в бесовскую прелесть.
Бог мог бы, кажется, нам помочь и открыто возвещать Свою волю, но в какую бы великую гордость пришел немощный человек от непосредственного общения с самим Богом! И стал ли бы еще Его слушаться? Так что это милость Божия, что Он нам свою волю возвестил в заповедях, но не возвещает каждую минуту непосредственно.
Телесная и душевная слепота
Слепой не видит самого себя, не видит окружающих, не видит цели, к которой должен идти, и не видит пути, ведущего к этой невидимой цели; а душевно слепой не видит своего внутреннего состояния, в ближних не видит образ Божий, Бога не видит и не видит пути покаяния. Сам слепой не может не только прозреть, но и узнать, что он слеп. Только всемогущий Бог может сделать нас зрячими.
Если слепой ведет слепого
Живя только плотски и душевно – не духовно, мы и в других людях видим лишь их телесную и душевную жизнь. А внешне святой старец часто ничем не отличается от обычного благочестивого человека. Если же он при этом Христа ради юродствует, то его не отличишь и от сумасшедшего или даже от великого грешника, чему мы имеем множество примеров в житиях святых и жизнеописаниях подвижников благочестия.
Лишенные духовного зрения, мы и в Церкви Божией видим только человеческую организацию, не чувствуя присутствия в ней Христа. И Библия нам кажется сборником древних легенд, а не Священным Писанием – Словом Божиим.
Мы как бы расплющены в житейской плоскости, лишены духовной вертикали, потому и слепы духовно. Но этот факт можно признавать, а можно отрицать. Слепой, мнящий себя зрячим, смело шагает по жизни, берется и другими руководить. Чем это кончается, сказано в Евангелии: если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму (Мф. 15, 14). А слепой, сознающий свое убожество, скорбит о нем, просит исцеления у Бога, смиряется, молит Бога о руководителе и, если Бог посылает, то слушается его; не имея же наставника, действует с крайней осторожностью и уж конечно не дерзает указывать путь другим.
Спасительный одр послушания
Во второй главе Евангелия от Марка (см. Мк. 2, 1–12) описано, как ко Христу принесли расслабленного, то есть парализованного, человека, и Христос, по вере принесших, простил ему грехи. Книжники, видевшие и слышавшие это, стали смущаться мыслями, что простой, по их мнению, человек берется, подобно Богу, прощать грехи. А Христос в ответ на их помыслы, в удостоверение Своей правоты исцелил расслабленного и от его телесной немощи, так что тот сразу же встал на ноги.
Здесь образ спасения человека в Церкви. Как расслабленный телесно не мог сам прийти ко Христу, так и человек, духовно расслабленный, не может сам пройти путь покаяния, а нуждается в помощи. Кто-то сильный и более опытный должен если не поднять его на свои плечи, то, по крайней мере, поддержать, указать на главные опасности, не дать сбиться с верной дороги. Конечно, лучше всего, когда христианин живет в полном послушании у духоносного старца, который имеет от Бога дар рассуждения и может не только молитвенно ходатайствовать за своего духовного сына, а и руководить им во всех его поступках. Но беда в том, что в нас нет необходимой простоты, чтобы, не рассуждая, принимать волю Божию, и нет решимости избавляться от своих страстей ценой любых страданий. А без этого полное послушание невозможно. Получается, что слушаться духоносных старцев некому, вот Бог их и не дает или промыслительно скрывает. Поэтому мы не можем надеяться, что нас, как евангельского расслабленного, кто-то возьмет на руки и донесет до Христа. И носить некому, и расслабленные слишком своенравны, так и норовят спрыгнуть с одра.
Что же делать? Спастись без руководства затруднительно, если не сказать невозможно. Вверить себя в полное и безусловное послушание неизвестно кому еще опаснее, ибо можно обрести волка вместо пастыря. Когда слепой ведет слепого, то оба упадут в яму, – сказал Христос (Мф. 15,14). Близкие нам по времени отцы, такие как святители Игнатий Брянчанинов и Феофан Затворник, советуют идти средним путем, который избавляет и от своеволия, и от опасности ложного руководства. Для этого нужно все свои поступки и желания сверять с евангельскими заповедями, а чтобы душа напиталась их духом, нужно читать Евангелие и святых отцов.
Если есть единомысленный брат, очень полезно открывать друг другу свои помыслы и обсуждать вместе духовные вопросы, стараясь при этом взаимно смиряться. Наконец, очень полезно иметь духовного отца, священника; важно только, чтобы он был доброй нравственности. Когда человек часто исповедуется и в простоте открывает духовнику свою душу, молясь при этом Богу, чтобы Он Сам через Своего служителя подал ему душеполезное наставление, тогда можно твердо надеяться, что милостивый Господь не откажет просящему со смирением.
Конечно, по немощи духовного отца и духовного сына или дочери на этом пути возможны ошибки и даже падения, но если мы, несмотря ни на что, будем держаться заповедей Божиих, с недоверием относиться к своим чувствам и разуму, потому что они помрачены грехом, будем всячески смиряться, отвергая свою волю перед волей духовных братьев, сестер и отца, то они – сами немощные – все-таки окажутся теми людьми, которые нас, расслабленных и недостойных, представят пред лицо Господа и Спасителя Иисуса Христа, Который исцелит наши телесные и душевные язвы.
.
Духовник и духовный отец
Все священники имеют равную власть как совершители таинств, поэтому, в принципе, христианин может исповедоваться у любого из них и вовсе не обязан иметь «своего» духовника. Но нередко бывает так, что кто-то чувствует особое расположение к некоему священнику и старается, как правило, исповедоваться у него. Это не обязательно, но в этом есть смысл, потому что такого прихожанина священник запоминает, знает обстоятельства его жизни, знает его семью, знает, каким искушениям он наиболее подвержен – короче говоря, между ними возникает душевная связь, которая может быть очень полезна для прихожанина, если, конечно, душевностью не начинает подменяться духовность. Чтобы этой подмены не происходило, нужно исповедоваться искренне, но не вдаваясь в малозначащие житейские подробности, молиться перед исповедью, чтобы Бог умудрил духовника и дал через него полезное наставление, и, соответственно, стараться внимать его советам.
Иногда, говоря о духовнике, употребляют выражение «духовный отец», но человек не становится духовным сыном или дочерью (духовным чадом) священника только потому, что постоянно у него исповедуется. Отношения духовного родства возникают тогда, когда человек чувствует, что сердце его открыто духовнику, что Бог любовью, молитвами и наставлениями духовника хочет его спасти. Тогда человек обращается к духовнику с просьбой быть его духовным отцом.
Это очень ответственный шаг, потому что если перемена духовника – обычное дело, то перемена духовного отца всегда душевная и духовная травма для обоих, всегда неполезна для уходящего духовного чада и допустима только тогда, когда другого выхода нет. Духовный отец, как и родной, должен быть один на всю жизнь, поэтому, прежде чем проситься в духовные чада, нужно помолиться Богу о вразумлении, чтобы Он или утвердил в сердце возникшее желание, если оно истинное, или изгнал его из сердца, если оно не от Бога. Только если после многих молитв сыновнее отношение утвердится в душе, можно обратиться к священнику с просьбой принять в духовные чада. Здесь нужна великая осторожность, но и великая польза бывает человеку, если Бог ему пошлет духовного отца.
Духовничество – образ Троицы
Как духовному чаду строить свои отношения с духовным отцом? Нельзя дать общий для всех совет, но полезно знать идеал, меру, которой можно и нужно себя мерить. А мера у нас всегда одна – Христос. Как можно себя сравнивать с Богочеловеком? Не гордость ли это? Нет, как раз наоборот. Если сравниваешь себя с явными грешниками, то видишь свои добродетели и совершенства и превозносишься. А сравнивая себя со Христом, что мы можем найти в себе истинно хорошего? Ничего. Такое сравнение полезно, необходимо и единственно верно, потому что смиряет.
В идеале духовный отец и духовный сын соединяются Духом Святым во образ Святой Троицы. Как Дух Святой исходит от Отца и почивает в Сыне, так Он нисходит и на преуспевшее в смирении духовное чадо по молитвам его духоносного наставника. Духовный отец, подобно Аврааму, должен отречься от всех своих привязанностей ради воли Божией (см. Быт. 22, 1–19), а духовный сын, подобно Исааку, должен даже до смерти довериться духовному отцу.
Это, как сказано, в идеале. Обычно и отцы и чада очень немощны, но немощь еще не погибель – страшно, когда не Святой Дух, а демон овладевает лжестарцем и через него – его учеником.
Два крыла послушания
Вера духовному отцу и отвержение своей воли – два крыла послушания. Необходима детская доверчивость к духовному отцу. Невозможно сохранить доверие без доверчивости, без детской веры, что отец меня всегда и всякого любит, что, суров ли он или утешает, это только для моей пользы.
Если духовник неопытен
Жизнь под руководством неопытного духовника можно сравнить с жизнью трехлетнего ребенка при неопытной матери. Если она не просто неопытная, но еще и злонамеренная или увлеченная какими-нибудь бесчеловечными медицинскими идеями, то ребенок в смертельной опасности, и трудно сказать, что хуже: остаться ему совсем одному или жить при безумной матери. Так же неизвестно, что хуже для христианина: жить своим умом или иметь духовника, верящего своим мечтаниям. И то и другое смертельно опасно.
Если же неопытный духовник, сознавая свою немощь, старается действовать осмотрительно и, когда необходимо, сам обращается за советами к более опытным людям, то лучше быть при таком духовнике, чем одному. Важно только, чтобы в основании послушания лежало не прелестное желание высоких состояний и не фантазии о святости духовного отца (как мы можем судить об этом?), а искреннее сознание своей немощи и неспособности жить без руководства.
Ахав и Иосафат (ошибки простоты и лукавства)
Во второй книге Паралипоменон (2 Пар. 18) мы читаем, как Ахав, царь Израильский, и Иосафат, царь Иудейский, вопросили одних и тех же пророков и оба не послушались святого Михея, а послушались гордого Седекию. Но во внутреннем устроении этих царей была существенная разница. Ахав искал своей воли и ничего противного ей не хотел принимать от Бога, и Бог попустил ему погибнуть, так что никакие усилия человеческие не смогли спасти Ахава. Иосафат же искал воли Божией, и он лишь по простоте и человеческой немощи послушался лжепророков.
Поэтому Бог не покарал его, как Ахава. Когда враги окружили Иосафата, чтобы сразиться с ним, он возопил ко Господу, и Господь помог ему и сохранил ему жизнь, хотя потом через пророка Ииуя укорил за участие в небогоугодном деле.
Это образ того, что бывает с теми, кто обращается за советом к лжестарцу или имеет плохого духовника. С одними это случается по их лукавству, а с другими по простоте. Но хотя бедствуют и те и другие, погибают только лукавые, а простых покрывает Господь.
Седекия (самочинное старчество)
Если Бог не поставил тебя быть пророком (старцем), а ты сам порываешься давать советы, не попустит ли Он тебе в уста духа лжи, и, подобно Седекии, противнику пророка Михея, бегавшему из комнаты в комнату, чтобы укрыться (см. 3 Цар. 20 и 2 Пар. 18), ты не будешь знать, куда тебе деться от раздирающих душу помыслов?
Наше помрачение
Очень часто бывает, что люди, которые нас любят и нам помогают, кажутся нам в нашем помрачении врагами. Это бывает не только с бесноватыми и душевнобольными, а сплошь и рядом с вполне здоровыми и умными людьми. Мы этого обычно не замечаем, потому что не смотрим на вещи в свете заповедей Божиих и не следуем путем святых отцов. Мы подобны школьникам, которые радостно кричат “Училка заболела!”, не думая, что эта “училка” поставлена Богом преподавать им полезные знания.
Бойся смирения отца перед тобой
В послании к Евреям апостол Павел пишет: Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет; чтобы они делали это с радостью, а не воздыхая, ибо это для вас неполезно (Евр. 13, 17).
Если Бог благословил нам попечение о ком-то (начальникам – о подчиненных, родителям – о детях, церковным пастырям – о духовных чадах), мы должны будем дать Богу ответ: мы ради Него управляли ими или ради удовлетворения своих страстей.
Младшие же должны помнить, что не кто-нибудь, а Бог вручил их старшим, и значит, во вверенной ему области через старшего возвещается воля Божия.
Если старшим, особенно духовным отцам, приходится смиряться перед своими чадами, когда те настаивают на своем, значит, младшие поражены опаснейшим недугом – своеволием, с которым православному христианину нужно бороться не на жизнь, а на смерть. Своеволие и бунтарство – проявление не свободы, а связанности своими страстями.
Младшие должны бояться смирения старших перед ними. Победа своеволия над волей отца – знак отступления сына от Бога.
Духовник – садовник или мать?
Когда духовное чадо отпадает от Бога, один духовник скорбит, как садовник. Он потратил время и силы, ухаживая за неким цветком, а тот все равно засох, и теперь садовник жалеет о зря потраченных силах. А другой духовник скорбит, как мать, у которой умер ребенок. Она не только не жалеет о том, как ухаживала за сыном в его болезни, но и рада была бы вернуть это время, лишь бы снова увидеть сына живым.
Духоносный наставник есть у каждого
Многократно приходилось слышать сетование о том, что стало мало духоносных наставников, совсем уже исчезли или скрылись от нас святые старцы. Но это ропотливое «старцев нет» зачастую звучит едва ли не как «Бога нет».
А на самом деле духоносный наставник есть у каждого из нас. Это Господь Иисус Христос. Он, конечно, не общается с нами прямо, как общался с великими святыми (для нас, гордых, это было бы гибельно), но через обстоятельства жизни Господь вполне определённо показывает нам свою Божественную волю. А, кроме того, многие блага Он дарует нам тайно от нас самих.
Святые отцы часто сравнивают попечение Божие о человеке с попечением любящей матери о младенце. Это сравнение в наше время так же верно, как было в древние времена. У нас есть заповеди Божии – указания, что делать и от чего уклоняться, чтобы обрести вечное блаженство в единении с Богом. Есть во внутренних и внешних обстоятельствах иногда явное, а иногда тайное непосредственное вмешательство в нашу жизнь благой Божией воли. Так что, как говорится, грех жаловаться. Путь в Царство Небесное нам отнюдь не заказан.
О любви
Узнаешь любовь, когда полюбишь
Бывает, какой-нибудь юноша читал, слышал о любви; ему нравится любовь, он хочет полюбить кого-нибудь, даже полуосознанно пытается влюбиться и, наконец, внушает себе, что влюбился. Но когда, если так случится, он влюбится по-настоящему, тогда поймет разницу между страстью, пронизывающей и пленяющей всю душу человека, и представлением о страсти.
Когда Бог откроет наше сердце для истинной любви, тогда поймем, что раньше мы слышали и читали о ней, но любви совсем не знали.
Станьте как дети
Чем ребенок заслуживает материнскую любовь? Ничем. Он матери доставляет только хлопоты. А что он думает в распашонке и ползунках о своих заслугах перед матерью или о своем сыновнем долге? Ничего не думает. Зато он тянет к маме ручки и радостно улыбается, и она радуется и обнимает его. Сказано же: Кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном (Мф. 18, 4).
С ревностью любит Бог
Бог хочет нашего неразделенного сердца. В Евангелии Царство Небесное сравнивается с сокровищем, скрытым в поле, и с драгоценной жемчужиной (см. Мф. 13, 44–46); человеку для приобретения их пришлось продать все, что он имел. Не случайно сказано: «все», и апостол Иаков прямо пишет: До ревности любит дух, живущий в нас (Иак. 4, 5). А в предыдущем стихе он обличает: Прелюбодеи и прелюбодейцы! Не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу (Иак. 4, 4).
Даже с ревностью любит нас Бог! Он отдает нам всего себя во Христе, но и от нас ожидает полной самоотдачи. (Кстати сказать, полная самоотдача Богу отнюдь не мешает христианину исполнять свои гражданские и семейные обязанности.) Он не удовлетворяется тем, что мы отдаем Ему какой-то кусочек своей жизни, а большую часть жизни отдаем земле и суете. Если мы что-то и отдаем Богу, то обычно для своего спокойствия (тоже для земли), а вовсе не желая войти в общение с Ним и быть в Царстве Небесном. Бог на это никогда не согласится.
Сердце должно быть отдано Ему нераздельно. «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем своим» – так учит первая заповедь. Почему апостол Иаков называет нас прелюбодеями? Потому что мы изменяем своему Небесному Жениху, предаваясь самым разным вожделениям. Одного только Бога мы не вожделеем – в лучшем случае немного боимся: вдруг Он нас заметит и накажет. Бог нас уже давно заметил. Хотя Он нас и любит, и желает нам вечного блаженства, но по кротости и целомудрию своему Он попустит нам навеки остаться с нашей любовью к суетным вещам, которая проявится в вечности как огнь геенский. Если мы, конечно, не покаемся.
Мы по-разному ждем встречи с Господом
Всем нам предстоит встретиться с Богом лицом к лицу, но по-разному мы ждем этой встречи, как, бывает, по-разному ждут жены своих на время удалившихся мужей.
Одна так тоскует по мужу, что ничто ее не может утешить, она и пищу-то принимает, только чтобы дожить до встречи с ним. Вот образ совершенной любви к Богу. Но эта любовь – дар Божий, мы не можем и даже не должны пытаться искусственно в себе ее возбудить.
Но есть другая жена. Она не так тоскует без мужа, как первая, однако и не осуждает ее, не завидует ей, а, укоряя себя за недостаток любви, старается подражать истинно любящей подруге и тоже, хотя и не естественно, а с усилием, воздерживается от утешений, надеясь получить их с лихвой, когда вернется супруг. Надежды этой доброй жены оправдаются, и ее встреча с мужем будет радостной. Таков подвижник, не достигший совершенства, но стремящийся к нему.
Есть и третья жена, не имеющая к мужу горячей любви и не жалеющая об этом. Она живет в свое удовольствие, избегая явных беззаконий. Ей все равно, вернется он или нет. И есть еще женщина, которая не хочет и боится встречи с мужем, потому что когда он придет, то прекратит ее блудные и злые дела да еще и накажет за них. Эти неистинные жены лишаются семейной радости. Теплохладность и беззаконие не наследуют Небесного Царства.
Проклятие нелюбви
Среди разных видов языческих заклинаний есть так называемые “отсушки”, которые читаются, чтобы кто-то перестал кого-то любить. Вот такую “отсушку” над нами прочитал сатана, чтобы мы не любили Бога. Мы знаем заповедь Божию о любви, а поделать ничего не можем, и в вечности нас ожидает нечто страшное – встреча с нелюбимым Богом.
Как какая-нибудь «отсушенная» жена еще вчера радовалась общению со своим мужем, а сегодня с тоской и ужасом ждет соединения с ним, так и душа человека, «отсушенная» от Бога и «присушенная» к греху, с ужасом ждет пришествия Христова.
Надо срочно, пока еще не поздно, избавляться от бесовских заклятий, то есть каяться. Нужно умолять Христа: «Господи, я болен душевно, испорчен и поэтому не люблю Тебя. Исцели, исправь меня, дай мне любить Тебя всем сердцем моим». Наши души – невесты любящего нас Христа, Который, конечно, обрадуется нашему желанию соединиться с Ним. Только нужно заранее знать, что в небесный брачный чертог невозможно войти вместе со страстями, к которым мы «присушены», – придется расставаться, а это тяжело. Хотим ли мы страдать ради вечного блаженства? Хотим – будем, и будем вечно блаженствовать. Не хотим – все равно будем страдать, но не будем вечно блаженствовать. Жестоко? Но ведь все зависит только от нас, от нашей решимости вернуться ко Христу. Чем больше решимости, тем легче путь.
Чья победа – зависит от нас
В «Братьях Карамазовых» Достоевского есть прекрасные слова, что «дьявол с богом борется, а поле битвы - сердца людей». Но как же так? Ведь Христос своей крестной смертью уже победил диавола.
Хотя дьявол побеждён Христом и вся сила его сокрушена, но это не лишает человека свободы выбора. И кто победит в конкретной схватке в конкретном человеческом сердце – каждый решает сам.Бог проповедует истину и зовёт в Царство Небесное. Дьявол обманывает и соблазняет. А кого человек изберёт, тот и станет владыкой его сердца.
Наши души непостоянны
Преподобный Серафим любил Бога и был с Ним в непрестанном утешительном общении. Старец Силуан тоже любил Бога, но переживал разлуку с Ним, богооставленность и потому писал: “Скучает душа моя о Господе, и слезно ищу Его”. А когда нет ни радости от общения, ни постоянной печали от разлуки, это не любовь всем сердцем, и всею душою, и всею мыслию, как требует первая заповедь.
Почему Бог не дает нам такой любви, ведь это в его власти? Потому что наши души непостоянны, блудливы, привыкли любовно прилепляться к самым разным душевным и телесным предметам, и, получив от Бога дар любви к Нему, не перестали бы Ему изменять.
Так что к принятию дара Божественной любви нужно сначала подготовиться – очистить свою душу от страстей исполнением заповедей Господних.
Сначала Бог, потом – ближний
Любовь к Богу порождает любовь к ближнему подобно тому, как юноша, любя девушку, сердечно располагается и к ее близким и, когда не видит ее, рад видеть их, потому что они ему о ней напоминают. А когда возлюбленная рядом, душа его поглощена только ею.
Похожее состояние находим у великих святых, которые, любя ближних, убегали от них ради любви к Богу.
Жертва творению и жертва Творцу
Истинная любовь всегда жертвенна. Любя ближнего, жертвуем собой ради него; любя Бога, все жертвуем Ему.
Любящий не знает, чем гордиться
Когда некто приходит в меру любви, он уже не может гордиться, он и не знает, чем ему гордиться. Любящая жена всю себя отдает своему мужу и всего его принимает в себя, но они не гордятся и не считаются друг перед другом.
Занимаешься молитвой – гордиться нечем
Хорошо иметь сердечную молитву, но опасно думать, что имеешь сердечную молитву. «Я занимаюсь молитвой Иисусовой». Говорить это нужно с великим самоукорением. Конечно, молиться необходимо, но, кто действительно любит, не скажет, что он занимается любовью. И, кто истинно молится, тот уже не занимается молитвой. Гордясь молитвенным деланием, мы, как это ни парадоксально, гордимся своей нелюбовью, а не любовью к Богу.
Справа и слева на мытарствах
На мытарствах бесы будут подступать к нам с двух сторон: с левой будут показывать нам наши злые дела, которые мы покрыли самооправданием, не взыскав прощения у милостивого Бога, а с правой – те добрые дела, которые мы вменяли себе в заслугу перед Богом, Который ни в чем не нуждается.
«Возьми свое и пойди»
Вот приду на Страшный Суд и скажу: «Господи, я всю жизнь Тебе служил». А Господь ответит: «А Я тебе за это хорошо платил». Тут нужно иметь в виду не только деньги, но и душевные и духовные утешения. За все нам заплачено с лихвой, – перед Богом лучше не стоять в ожидании награды, а пасть ниц, умоляя о милости.
В притче о виноградаре (Мф. 20, 1–16) говорится о том, что некий человек насадил виноградник и призвал туда работников. Одних он нанял в начале дня, других – в середине, третьих – в самом конце. А когда стал рассчитываться, то начал с последних работников и кончил первыми. Последним он заплатил столько же, сколько и первым. И когда те, которых он нанял вначале, стали роптать: почему мы проработали целый день, а нам заплатили столько же, сколько и тем, кто проработал один час, – прозвучало такое слово: Возьми свое и пойди. Вот такое же слово мы можем услышать у врат Царствия Небесного, если будем считать, что мы это Царство заслуживаем. Царство Небесное – это не царство торговли, где кто-то что-то кому-то зарабатывает, а это царство любви.
Если какой-нибудь работник всем сердцем любит своего хозяина, то он и рад потрудиться для него побольше. Он бы и бесплатно работал, а уж если в добавление к счастью послужить доброму господину еще и деньги какие-то дают, то это повод для сугубой благодарности. Но он работает не за деньги. Если бы ему заплатили, а потрудиться для хозяина не дали, это было бы большим огорчением, – впору и от денег отказаться. Возьми свое и пойди, – какое слово может быть больнее для любящего сердца?
Бог нам обещает воздаяние за труды и не обманывает нас – расплата будет. А вечное блаженство в Небесном Царстве любви ждет тех, кто любит Бога бескорыстно.
Любовь выше закона
Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай в них всякие дела твои, а день седьмой – суббота Господу, Богу твоему (Исх. 20, 8–10).
Если мы не хотим посвятить Богу все свои дни, то должны посвятить Ему хотя бы седьмой день. Заповедь, таким образом, ограничивает нашу суетную многозаботливость, но она не ограничивает Божью любовь, поэтому Христос, исцеляя людей в субботу, не нарушал, а исполнял заповедь.
Закон выше беззакония, а любовь выше закона. Зная закон Божий и стараясь жить по нему, мы не только постигаем глубину своей греховности и немощи, но и познаем закономерности греховной человеческой природы. Это познание подобно свету горящей свечи рассеивает наши душевные потемки и помогает в борьбе со страстями.
Но попытку познавать закономерности в действиях благодати можно по бесполезности и опасности сравнить разве что с попыткой осветить свечой само солнце. Ведь хотя действие благодати и благодатные дары имеют свою меру, но наши человеческие мерки непригодны для их измерения.
Не подсчитывай добро
И восстал сатана на Израиля, и возбудил Давида сделать счисление Израильтян. И сказал Давид Иоаву и начальствующим в народе: пойдите исчислите Израильтян, от Вирсавии до Дана, и представьте мне, чтоб я знал число их... И неугодно было в очах Божиих дело сие, и Он поразил Израиля. И сказал Давид Богу: весьма согрешил я, что сделал это (1Пар. 21, 1–8 ).
Так и мы согрешаем, исчисляя свои дарования и мнимые добродетели.
Если благодать посетила тебя, не размышляй – почему. Благодать привлекается смирением, а в таком размышлении есть гордость. Ведь «Дух дышит, где хочет» (Ин. 3, 8), и мы никогда не бываем Его достойны. А когда благодать оставит тебя, поразмысли, какие страсти отогнали ее, и покайся.
Нам недосуг на пир Христов
Обратимся к притче о званых и избранных (Мф. 22, 2–14, Лк, 16–24).
Царство Небесное подобно человеку царю, который сделал брачный пир для сына своего и послал рабов своих звать званых на брачный пир. Всех нас Бог Отец призывает на пир духовной жизни, чтобы мы соединились с Его Сыном в единое Тело Христовой Церкви. Но они, пренебрегши то, пошли, кто на поле свое, а кто на торговлю свою; прочие же, схватив рабов его, оскорбили и убили их. То есть нам все недосуг: то мы обрабатываем поле похоти, то торгуемся с бесами, продавая свои души, то заняты враждой против рабов Божиих.
Впрочем, не только злые, а и добрые увлечения связывают нас. Не можем пойти к Богу, потому что «купили землю», то есть нашли себе занятие, интересное дело (искусство, наука, спорт, огород – у кого что). «Купили волов» – то есть нашли, о ком заботиться. «Я женился и потому не могу прийти» – нашли, кого нам любить. Поэтому Бог нам не нужен.
Но бывает, что мы и снизойдем до призывающего нас Господа и оказываемся возлежащими на брачном пиру, но... Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду, и говорит ему: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде? Он же молчал. Это мы, начав духовную жизнь, не храним чистую одежду смирения и потому лишаемся царской ризы благодати и являемся перед Богом, едва прикрыв наготу погремушками и блестками своей гордыни. Но просто так нам это не пройдет – нас обязательно спросят, как мы дерзнули в шутовском наряде прийти на трапезу избранных. Отвечать нам будет нечего, потому что брачная одежда была нам дарована в крещении, и хотя мы падали под действием бесов и своих греховных навыков и рвали и совсем теряли ее, но у нас всегда была возможность покаяния. Мы не сможем оправдаться на Страшном Суде, если в нас не найдется ни высоты Духа, ни глубины смирения.
Иисусу негде приклонить голову
Один книжник, подойдя, сказал Ему: Учитель! я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел. И говорит ему Иисус: лисицы имеют норы и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову (Мф. 8, 19–20). Так в моем сердце помыслы имеют норы и бесы – свои гнезда, только Христу там нет места.
Похожи ли мы на Христа
На Страшном Суде явится полная и абсолютная справедливость, потому что там будет окончательно выявлено отношение к Богу каждого из нас. Те люди, которые имели в глубине своей души любовь и стремление к Нему, хотя, может быть, это стремление и никому не было заметно, кроме всеведущего Бога (по причине насилующих человека греховных привычек), будут все же оправданы на Страшном Суде. Те же, кто вроде бы и творили добрые дела, но в глубине души были холодны ко Христу, будут осуждены. На Страшном Суде проявится, были ли мы похожи на Христа или не были. Если, по мысли преподобного Симеона Нового Богослова, у нас найдется что-нибудь общее со Христом, то это общее будет нас животворить, если же ничего общего со Христом не найдется, то это и обречет нас на вечное мучение.
Страшный Суд всепрощающей любви
“Любишь ли Меня?” – на Страшном Суде каждый из нас услышит этот вопрос, и нельзя будет ни солгать, ни уклониться от ответа, ни что-нибудь приукрасить, ни изменить. Не будет уже места ни похвальбе, ни скромности, а просто откроется вся глубина человеческого сердца, и у праведников оно сразу радостно затрепещет от встречи с Любимым.
А грешникам, всем без исключения, на Страшном Суде всемилостивый Господь дарует безусловное прощение, но... не все захотят его принять. Все увидят любящего, прощающего, милующего Христа, но одни грешники бросятся к Его ногам, избирая и принимая незаслуженное прощение, а другие в ужасе и злобе побегут от Него, избирая и принимая заслуженное наказание, потому что в первых найдется немного веры в любовь Христову, а во вторых не найдется. И они навеки замкнутся в темнице самости, чтобы там, в безлюбовной пустоте, не сгорая, гореть от лютой злобы и обиды, холодеть от абсолютного и безнадежного одиночества. И червь бесплодного раскаяния будет вечно грызть гордое сердце после Страшного Суда. Все мы получим по своей вере.
Одна и та же бесконечная и всепрощающая любовь для одних будет вечным блаженством, а для других – причиной вечной муки.
Наш Бог тихий, скромный и целомудренный. Он стоит у двери нашего сердца и стучит (ср. Откр. 3, 20), так что мы можем открыть Ему или не открыть, любить Его или не любить. Он любит человека, но не насилует его свободную волю и поэтому не может соединиться с тем, кто этого не хочет. Так бывает и в обычной жизни. Прекрасный во всех отношениях молодой человек любит девушку и предлагает ей руку и сердце. А ей нравится некто иной, который хочет лишь попользоваться ею, а не жениться, но – сердцу не прикажешь, и девушка губит свою жизнь, а замуж за прекрасного юношу не выходит. И если даже представить, что этот юноша самодержавный царь, он, именно потому что любит девушку, не станет брать ее в жены против ее воли.
Так и Бог – всемогущий Царь Вселенной, но не насильник и не соблазнитель. Это сатана старается обольстить, обмануть, ввести в грех, потом полностью и уже насильно овладеть несчастным и по возможности довести до самоубийства. Бог же хочет от нас не чего-то внешнего, а только любви.
Чем больше любовь, тем страшнее суд
В повседневной жизни нам удается скрыть многие свои неблаговидные поступки, и тем более людям остаются неизвестными наши мысли и сердечные движения. И, обольщенные своим житейским опытом, мы думаем, что так навеки и останутся от всех скрытыми наши злые дела. Но на самом деле это неправда, ведь в Евангелии Сам Христос говорит, что нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось (ср. Лк. 8, 16–17). На Страшном Суде откроется абсолютно все, и нам станет очень стыдно, захочется сквозь землю провалиться, как сказано в Евангелии: Тогда начнут говорить горам: падите на нас! И холмам: покройте нас! (Лк. 23, 30).
Вот представьте себе, муж и жена. Муж любит жену и во всех отношениях является ее благодетелем, а жена ему изменила, и это вдруг открылось. Как ей станет стыдно! И тем хуже будет на душе у этой падшей женщины, чем лучше ее муж, чем больше он ее любит и чем больше он сделал ей добра. Вот в таком положении мы окажемся на Страшном Суде. Только в обычной жизни жена может сама себя оправдывать, может на мужа клеветать, может другими способами усыплять свою совесть. А может покаяться и примириться со своим мужем. Но это сейчас, во временной жизни – на Страшном Суде будет уже поздно.
Нам дана возможность покаяния и восстановления единства со Христом. А мы эту возможность губим в самооправдании. Если не очнемся, то на Страшном Суде перед всем миром, ангельским и человеческим, откроется наш блуд, и телесный, и мысленный, и скрытый от нас самих в глубинах наших нечистых душ. Христос-то нас любит, Он-то нас простил бы, но мы сами сгорим от стыда и убежим на вечную муку со своим любовником – дьяволом. И чем больше любовь, милосердие и всепрощение Божии, тем сильнее будет наш стыд и ужаснее вечная мука.
Никак нельзя обольщаться милостью Божией. Она бесконечна и готова поглотить и истребить всякий наш грех, так что душа окажется чистой, но мы должны воспользоваться этой милостью, не откладывая до Страшного Суда.
Согласие на безблагодатные утешения
Если жена изменила мужу и за это изгнана из дома, она терпит душевные и телесные лишения и оказывается перед выбором: или искать утешения на стороне и этим закрепить разрыв с мужем, или, отказавшись от всякой подмены истинного семейного счастья, умолять мужа о прощении.
Такой выбор стоял и перед всем человечеством после грехопадения: каяться или устраиваться без Бога. Этот выбор был сделан: сперва надели фиговые листья, а изгнанные из рая, пошли путем Каина, потомки которого о рае забыли и стали основательно устраиваться на земле. Именно они построили первый город (Енох), придумали шатры для кочевья (Иавал), научились играть на музыкальных инструментах (Иувал), обрабатывать металлы (Тувалкаин). Об этом написано в 4-й главе книги «Бытие».
Так же и душа, согрешившая и лишившаяся общения с Богом и поэтому потерявшая благодатные утешения, может или все силы направить на избавление от греха, восстановление богообщения и вследствие этого вновь обрести утраченную радость, или постараться найти утешения, если не благодатные, то “хоть какие”. И это согласие на “хоть какие” утешения закрепляет наш разрыв с Богом.
Люби Утешителя, а не утешения
Не хочу, чтобы мой сын любил подарки, а хочу, чтобы он любил меня самого, радуясь моим подаркам. И Бог хочет, чтобы я любил не утешения, а самого Его – Утешителя.
Об истинном и ложном блаженстве
Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди. И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа истины (Ин. 14, 15–17). Это обетование Господа Иисуса Христа ученикам сбылось в день Пятидесятницы. И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать (Деян. 2, 4). Люди же, видевшие апостолов, упоенных Духом Святым, недоумевали. А иные, насмехаясь, говорили: они напились сладкого вина (Деян. 2, 13).
Человек, исполненный Святого Духа, чувствует великое утешение (недаром Дух называется Утешителем) и даже бывает, по свидетельству святых отцов, настолько охвачен Божественной любовью, что забывает обо всем земном, и тогда его внешнее поведение может стать (хотя и необязательно) таким странным, что окружающим этот облагодатствованный человек покажется не упоенным Духом, а опьяненным вином.
Впрочем, как бы он ни выглядел со стороны, такой человек, пребывая в единении с Богом, находится в истинном благодатном состоянии, к которому все мы должны стремиться и о котором молимся по нескольку раз в день: «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины... прииди и вселися в ны».
Однако необходимо различать благое стремление к самому Духу Утешителю и желание духовных утешений. Это желание присуще всем нам. Даже когда человек умом отрицает Бога и сердцем противится Ему, все же в глубине его души сохраняется, хотя часто неосознанная и тусклая, память о том, как хорошо было Адаму в раю. Не было забот, не было душевной тяжести, не было мук совести, тоски, скуки, одиночества. От всего этого и от многого другого хочется избавиться человеку, хотя бы на время. Всякому человеку свойственно стремиться к блаженству, которое прп. Варсонофий Оптинский называет целью христианской жизни.
Истинный путь, ведущий к вечному блаженству в Боге, – обычно долгий и трудный – состоит в исполнении заповедей Божиих. А есть путь ложный, хотя и более короткий, но приносящий временное греховное удовольствие: употребление алкоголя или другого наркотика.
Конечно, сердечный мир и радость в Духе Святом на этом пути не обретаются, но вино веселит сердце человека, как сказано в псалме (Пс. 103, 15). Истинно (от Духа Святого) или ложно (от спиртного), а веселится именно сердце. Принял человек наркотическое вещество – и вроде бы вырвался из круга повседневных забот, ощутил радость и довольство, почувствовал прилив сил, раскрепостился. На самом деле он на короткое время впал в состояние, от которого предостерегает апостол Павел: Не упивайтесь вином, от которого бывает распутство; но исполняйтесь Духом (Еф. 5, 18).
Последствия злоупотребления спиртным и другими наркотическими веществами ужасны, это всем известно, и никто с этим не спорит. Но сама по себе возможность искусственным путем довести себя до экстаза, избавиться хотя бы на время, а может быть и навсегда, от скорбей многим кажется привлекательной.
Представим себе на минуту, что ученые наконец изобрели вещество, дешевое, вкусное, безвредное, не вызывающее физической зависимости и при этом приносящее еще большее удовольствие, чем все известные наркотики. Многие были бы рады такому изобретению. Можно даже задаться вопросом: почему до сих пор такое вещество не создано? Что нам не дает, кто мешает сделать жизнь на Земле как бы райской? Не дает Бог. Это Он, желая ввести человека в истинный Рай, бережет нас от подмены и противится исполнению нашего заветного похотения сделать жизнь сплошным бесплатным удовольствием. Как раз расплатой за пристрастие к удовольствиям, горькими их последствиями Бог и старается отвратить нас от стремления к так называемому кайфу.
Страшные последствия наркомании и пьянства суть проявления милости Божией к обезумевшему человечеству, побуждающие его отказаться от прометеевских попыток сводить с Неба духовный огонь, то есть приводить себя в состояния лжеблаженства. Согласно древнегреческому мифу, Прометей в наказание за свой «подвиг» был прикован к скале, и ежедневно прилетавший орел заживо терзал его печень. Цирроз печения – имя орла, карающего человека за пьянство. Есть у Господа и другие грозные орлы, посылаемые Им, чтобы отвратить и очистить нас от греха, которого и должно избегать, а мы стремимся избежать только наказаний.
Конечно, Бог не противник человеческой радости как таковой, и Он дарует нам многие духовные, душевные и телесные утешения, которые мы можем принимать с благодарностью. Но именно с благодарностью, не забывая Бога. Если жених приносит невесте цветы, а она, приняв их, жениха не замечает, значит, она его не любит и она неистинная невеста.
Если мы хотим истинно соединиться со Христом (в этом наше от века предназначение), то мы должны больше радоваться Подателю благ, чем самим благам, и пользоваться ими с целомудрием и воздержанием. А от искания запрещенных Богом наслаждений, и особенно от искания состояний ложного блаженства, в том числе от опьянения (даже легкого!), да оградит нас страх Божий.
Лучше спасительное страдание, посланное Господом, чем подсунутое бесами губительное наслаждение, как бы оно ни было соблазнительно. Чем оно слаще, тем решительнее отвергнем его!
Духовное изгнание
Ссыльный, хорошо обжившийся на месте ссылки, не так будет склонен тосковать по родным местам, как тот, кто в ссылке обрел только скорбь, неблагодарный труд и болезнь. Само страдание будет побуждать несчастного обращаться мыслью к утраченной отчизне и искать способы возвращения туда. А счастливый ссыльный, пожалуй, и не захочет возвращаться, – само довольство, ощущаемое им на новом месте, будет способствовать постепенному ослаблению и исчезновению сначала тоски, а затем и памяти о родине.
Так это и относительно нашей истинной родины – рая, из которого все мы высланы в мир сей. Суетные мирские успехи и утешения, маня и привязывая к себе, соблазняют нас и отвлекают ум и сердце от Бога. Они помогают нам забыть о нашем духовном изгнании и примириться с отделенностью от Небесного Отца, тогда как страдания, напротив, указывают нам на утрату райского блаженства в первозданном единстве с Богом и побуждают искать этого единства.
Брак – образ небесного царства
Брак – это образ и символ Царства Небесного, единения Христа с Церковью. Как Церковь у Христа одна и Он не устраивает себе иной Церкви, так и муж должен быть верен жене. И как Церковь хранит верность единому Христу, так и жена должна свято хранить верность мужу.
До пришествия Христова, пока не было на земле единой Церкви, многоженство бывало даже у праведников. Но многомужество, как образ многобожия, хотя и бывало у язычников, никогда не признавалось и не признается теми, кто верует в единого Бога: не только христианами, но и иудеями и мусульманами.
А безбожию свойственно вообще разрушать брак, что мы и наблюдаем в действительности.
Мужское и женское желания
Бог хочет спасения человека, хочет излить на него свою благодать, чтобы человек принес духовный плод. И образом этого является в человеке мужское желание оплодотворять (когда это желание законно). А беззаконная мужская похоть – это образ гордой сатанинской потуги на самочинное (без Божьего благословения) творчество, потуги учить от себя, благотворить от себя.
Женское желание принимать семя и плодоносить – тоже проявление образа Божия в человеке, опять-таки когда это желание законно, соответствует воле Божией. А беззаконная женская похоть – это образ гордой похоти души на самочинное восприятие творческой силы, образ ожидания благодатных дарований и духовных услаждений.
Брачные обряды
Добрые мирские обычаи не случайны, но суть образы духовных явлений. Так, не случаен порядок благочестивого устройства земного брака, когда сначала выясняется, будет ли предложение принято, потом оно делается и принимается, потом бывает подготовка к браку, сам брак и плоды брака – дети.
Брачное предложение – это образ благовестия Христова, которое может быть принято душой (и тогда она невеста Христова) или отвергнуто. Поэтому не случайно, что предложение исходит от жениха и принимается невестой, а не наоборот. По той же причине желательно выяснить заранее, будет ли предложение принято (так оно, судя по литературе, и делалось в прежние времена), чтобы не «разыгрывать» своими действиями отвержение душой Божьего призыва. Когда согласие девушки предузнано и брачное предложение сделано, тогда помолвка – это образ принятия душой призывающего гласа Божия.
Затем следует более или менее длительная подготовка к браку, как и в духовной жизни – вступив на путь Христов, человек не сразу достигает совершенства, образом которого является совершившийся брак, телесное соединение супругов.
Дети, телесные плоды, – это образ плодов духовных, как сказано и у пророка Исаии: Во чреве прияхом и поболехом, и родихом дух спасения (Ис. 26, 18).
Брак и блуд
Если устройство законного брака – это образ принятия и осуществления благовестия Христова, то действия блудника-соблазнителя аналогичны действиям бесов.
Сатана вместо благой вести засылает в душу человека греховный помысел, который мы должны сразу отогнать молитвой и собственным волевым усилием. Точно так же и девушка, с которой заговаривает соблазнитель, должна решительно уклониться от опасного общения и в случае нужды звать на помощь. Если она этого не сделает, то возникнут, пока еще в словах и мыслях, греховные отношения, что аналогично принятию человеком греховного помысла. В обоих случаях это уже предмет для покаяния, но грех еще не совершен делом, еще не поздно остановиться. Если человек не останавливается, происходит то, что в законном браке было бы его вершиной, а в беззаконных отношениях является глубиной падения. Вместо принятия благодати Святого Духа, что бывает, когда душа откликается на призыв Жениха – Христа и достигает совершенства, человек, поступивший по внушению греховных помыслов, совершенно теряет благодать и вместо духовных плодов пожинает плоды греха.
О целомудрии
Истинные дева, жена и вдова
Истинная дева хранит себя в чистоте для Небесного Жениха. Истинная жена в соединении с Ним приносит духовные плоды. Истинная вдова, лишившись суетных привязанностей, хранит свою свободу для вечности.
Не пробуй грешить
Нелепо рассуждают многие люди, что нужно дать ребенку познать и вкусить всего, что есть в мире, а он-де потом сам свободно выберет себе веру и жизненный путь. Так же и соблазнитель говорит девушке: “Ты же не знаешь, от чего отказываешься. Попробуй, и тогда решишь”. Рассуждение кажется справедливым, только девушка, если ему поверит, уже не вернет свою девственную чистоту.
Стыд и совесть
Слова «стыд» и «совесть» часто путают и употребляют одно вместо другого. На самом деле разница между ними очень большая. Совесть нас обличает, когда мы делаем то, что не должно. А стыдно нам, когда открывается то, что должно быть скрыто. Путаница возникает из-за того, что мы по гордости всячески стараемся прятать от всех свои плохие поступки и выставлять напоказ хорошие.
Иногда необходимо плохие поступки скрывать, чтобы избежать соблазна, который может привести к новому греху. Но обычно мы скрываем свое зло из тщеславия или из страха заслуженного наказания. Это ложный стыд. Он нередко толкает людей на уголовные преступления (я читал в газете про девушку, которая убила свою маму, чтобы та не узнала о ее плохой учебе). На самом же деле, когда мы совершили зло, следует позаботиться не о сокрытии его, а о его исправлении. Если возможно, то и делом (вернуть похищенное, помириться с тем, кого обидели), но, во всяком случае, в своей душе (это всегда возможно и необходимо). Мы должны не заглушать голос совести ложным стыдом, а наоборот, преодолев ложный стыд, поступить по совести, в частности открыть свой грех перед духовником, а иногда и перед многими людьми.
Так что, когда говорит совесть, стыд часто (не всегда) бывает ложным. А чувство неложного стыда нередко сопутствует вовсе не злым, а добрым делам. Ведь мы именно свои добрые дела должны по возможности скрывать, стыдиться их огласки, чтобы не быть окраденными тщеславием. Когда человек совершает хорошие поступки напоказ – это бесстыдство.
Истинный, естественный стыд побуждает нас скрывать те части тела, через которые человек входит в мир, скрывать от посторонних людей наши интимные телесные и душевные отношения, скрывать свои высокие духовные состояния и переживания (если их Бог дает) – скрывать не потому, что все это плохо, а потому, что это слишком значительно и не должно быть предметом суетного, похотливого интереса. А открываться должно только по благословению Божию, когда на то есть особая воля Божия.
Когда за нами кто-то подглядывает, или роется в наших вещах, или тайком читает наши дневники и письма, мы воспринимаем это как оскорбление. И справедливо. Мы не хотим, чтобы наши тайны бесстыдно обнажались.
Но с таким же бесстыдством, как кто-то подглядывает в замочную скважину, мы всем народом, лишь только появилась внешняя свобода, бросились на астрологию, магию, всевозможные тайные учения, хотя сам Бог запретил их еще в Ветхом Завете (и запрет этот никогда не отменялся).
Спрашивают: «А что такого? Я ходил к колдуну, у него иконы, он молитву мне шептал». Очень трудно объяснить человеку, почему нельзя ходить к «бабкам». Многое можно было бы сказать, но это вопрос действительно непростой, и не всякий человек способен разобраться в тонкостях: почему что-то можно познавать, а что-то нельзя. А нам недостаточно прямого Божьего запрещения магии, гадания, ворожбы? Хулиган задрал юбку женщине – а что я такого сделал? я просто посмотрел. А то, что она этого не хочет, ей это гадко, разве этого недостаточно, чтобы так не делать?
Всякому христианину ясно, что нужно быть целомудренным с женщиной, но Бог больше женщины и заслуживает не меньшего уважения. Почему мы требуем еще каких-то разъяснений? Богом сказано: «Не трогай этого, это стыдно». И надо выполнять. Невозможно объяснить трехлетнему ребенку, почему нельзя снимать трусики при людях. Ему просто говорят, и он должен послушаться. Если мы не способны в чем-то разобраться, тем более уместно послушание, тем более когда запрещает Бог.
Сокрыто больше, чем открыто
Когда говоришь с людьми о заповедях Божиих, то нередко у них возникают вопросы такого рода: а почему нельзя любить ближнего и при этом жить с чужой женой или – любить Бога и одновременно воровать и убивать? Вопросы эти очень глубокие и сложные, но, удастся ли мне или какому-то другому батюшке быстро и убедительно на них ответить или не удастся, заповедь-то Божию надо исполнять, спасаться-то надо.
Приведу пример. Сам я знаю устройство автомобиля только в общих чертах. Подхожу к автомобилю и спрашиваю нашего водителя Ваню: «А зачем здесь вот этот винтик прикручен?» Ваня мне на это что-то отвечает, но я такой профан в автомобилях, что не могу понять его ответа. Да и Ваня знает не все, он водитель, а не инженер-конструктор. Однако, несмотря на все эти познавательные трудности, я могу просто сесть в автомобиль и, благословясь, ехать вместе с водителем Ваней.
Устройство духовного мира явлено нам чуть-чуть: что-то человеку самому открывается, что-то узнаем из книг, от родителей, духовных наставников. И всегда остается бесконечно больше сокрытого, чем открытого, но для жизни-то нам все дано. Пусть не все соотношения между заповедями нам вполне понятны, сами-то заповеди нам известны, и поэтому жизнь по ним и спасение души возможны.
Без любви нет истины
Разные меры ведения Бога: знать Его закон, судить себя по этому закону, исполнять его и – последнее – забыть о законе, преисполнившись Божией любовью.
Истинное познание – это познание в любви. Когда человек идет путем Христовым, путем делания заповедей Божиих (данных нам, кстати сказать, для жизни, а не для осуждения ближних), когда, отвергая свою волю ради воли Божией, преуспевает в смирении и любви, тогда Бог начинает открывать ему свои тайны. Именно в меру преодоления нами нашего гордого своеумия мы оказываемся способными познавать Истину.
Знание, которое Бог нам дарует в ответ на нашу любовь, – это благое и истинное знание. А знание, полученное без любви, – ложное и вредное. Бог есть Истина, и Бог есть Любовь. Невозможно пребывать в Истине, не пребывая в Любви.
Кто, зачем и как дает
Не безразлично, как мы обретаем знание и кто и зачем нам его предлагает. И не только о знании, но и о всякой вещи это можно сказать: не безразлично, кто, как и зачем нам ее дает (благословляет? дарует? а может быть, подсовывает?).
Когда молодой человек любит девушку и законно хочет с ней соединиться, он делает ей предложение, ухаживает за ней, она соглашается, и они вступают в брак. Это дело человеческой любви, законное, благочестивое, и оно не мешает людям причащаться Святых Христовых Тайн. А когда человек, не имея намерения жениться, а значит, без любви, чтобы только получить удовольствие, пристает к девушке – это грех. Действия на вид одинаковые, а по существу совершенно различные.
Облегчение от экстрасенса
Когда после обращения к ворожее или экстрасенсу человек чувствует облегчение, это похоже на то, как несла бабушка с почты пенсию в сумочке, а какой-то юноша предложил понести ее сумочку и сбежал. Без ноши бабушке, конечно, легче. Но радоваться ли ей и благодарить юношу, это еще вопрос. И не лучше ли ей было понести свою сумочку самой, зато домой, а не лишиться всей пенсии ради малого временного облегчения? И не лучше ли нам самим нести свой жизненный крест, а не соглашаться на облегчение его запрещенными Богом способами?
Тонкая духовная похоть
Наше нецеломудрие проявляется иногда в самых благовидных формах. Мы, например, даем друг другу житейские и даже духовные советы. Теребим своих ближних: пойди в церковь, причастись, закажи молебен; навязчиво стараемся устроить внешнюю жизнь ближнего, говорим: поступай так-то, а так-то не поступай. Нам кажется, что нами движет любовь, а на самом деле, как правило, в таких советах проявляется наша тонкая духовная похоть, как ни странно это может показаться на первый взгляд. Желание руководить, управлять, давать советы – это ведь желание обладать; мы хотим обладать своим ближним и пренебрегаем тем, что нам неизвестна тайна его души.
Бывает, правда, что нами движет не духовная похоть, а любовь Божия, когда вдруг, неожиданно из нашего сердца вырвется несколько слов, пусть самых простых, которые войдут в сердце другого человека и будут в нем семенем Царства Небесного. Бывает. Но как редко это с нами бывает. Обычно нами движет не любовь к ближнему, а пристрастие к нему, и мы преподаем ему не истину Божию, а свою ложь. Слово, сказанное неблаговременно, не по благословению Божию, а по нашему своеумию, своеволию и пристрастию, не спасает человека, а оказывается губительным насилием над его душой.
Проповедуй Духом и благочестием
Мы часто давим на души наших родственников и знакомых, заманивая их в храм. На нас злятся, нас не слушают, а мы обижаемся, осуждаем своих ближних: я, мол, ему говорю, а он не делает. Но ведь слово о Боге и слово Божие вовсе не одно и то же. Когда мы говорим о Боге свое страстное слово – это слово наше, а не Божие, даже если мы не переставая цитируем Священное Писание, как это, кстати, сплошь и рядом бывает у иеговистов и других еретиков. И люди, которые не принимают такого безблагодатного цитирования, вовсе не обязательно отвергают само Евангелие. Они очень часто отвергают наше насилие над их душами, и это бывает их целомудренной реакцией на наше бесстыдство, а мы в гордых мечтаниях мним себя чуть ли не апостолами и мучениками.
Особенно вредит нашей проповеди наша же неблагочестивая жизнь. Мы злословим, раздражаемся, чревоугодничаем, мы пристрастны к деньгам и вещам, обидчивы и самолюбивы, нецеломудренны в одежде, жестах, словах – все это видят наши ближние, и, когда мы зазываем их в Церковь, они, шарахаясь от нас, отворачиваются и от Церкви. Из-за нас хулится имя Божие. Вчера мать полдня ругала дочку за то, что она чайник на телевизор поставила; до вечера ее ругала, а утром говорит ей: «Пойди в церковь, причастись». А дочь и думает, что если в церкви все такие, как мама, то я лучше не буду причащаться, чтобы и мне такой не вырасти. Нужно нам самим стать на путь покаяния, а потом уже звать каяться других.
Что значит быть гонимым за правду
Великая милость Божия к человеку, когда он сподобится пострадать за исповедание Христа или за исполнение заповедей Божиих. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное (Мф. 5, 10). Но всегда ли мир нас ненавидит именно за нашу веру и добродетели, а не за нашу злобу, наше ханжество, наши нелепые и греховные поступки? Большая разница: быть гонимым за правду или за свои собственные грехи.
Если я кого-то в гневе обругал безбожником и человек меня возненавидел, то эта ненависть вовсе не награда мне за исповедание веры, а наказание за злобу и нераскаянность. Мы должны стараться не раздражать ближних и не вводить их в искушение. Вот если исполнимся любви к Богу и ближним, а они по Божьему попущению восстанут на нас, а мы не обидимся на них и не возропщем на Бога, тогда к нам будут относиться слова Спасителя: Блаженны изгнанные за правду.
Проповедь Христа бесплодна без Христа
В Евангелии от Луки (см. Лк. 5, 1–11) мы читаем, как апостолы без Христа всю ночь ловили рыбу, но ничего не поймали, а когда пришел Христос, то по Его слову поймали очень много. Так же и наша проповедь ближним о Боге: все ловим духовных чад для Церкви, но, пока Он сам не поучаствует в этом, проповедь остается бесплодной.
Нецеломудренное отношение к творению
«Мы тайны эти с корнем вырвем у ядра, на волю пустим джина из бутылки», – пел Владимир Высоцкий в шутку, а мы это делаем буквально. Наше отношение к природе, когда мы не хотим оставить ей никаких тайн, еще более бесстыдно, чем наше отношение друг к другу.
Впрочем, не всегда наше занятие естественными науками греховно, бывает и богоугодно. Святителю Луке Войно-Ясенецкому было откровение от Бога, чтобы он не каялся в том, что написал «Очерки гнойной хирургии». Бог благословил эту работу. Но мы и должны искать Божьего благословения и с благоговением и трепетом приступать к исследованию того, что нам неведомо. А мы все покоряем что-то. То космос, то вершины... Человек едва-едва вскарабкался на гору, его сейчас оттуда ветром сдует, а он пищит: «Я гору покорил!» Или запустили козявочку в коробочке покрутиться вокруг Земли – мы космос покорили! Помню в 1961 году, когда Гагарин полетел, какой был всенародный подъем! Люди сами на улицу вышли, нас в школе с занятий отпустили, в центре Москвы даже автобусы остановились. От чего мы тогда пришли в такой восторг? Гордость очень часто делает людей смешными.
Благоговение перед тайной
Для большинства из нас, и в том числе для меня, получивших в детстве атеистическое воспитание, привычно совершенно по-разному относиться к тайнам человеческим и к тайнам природы. О природе мы думаем, что любую ее тайну хорошо бы узнать, лишь бы только это принесло не слишком много неприятностей. О человеке мы так не думаем, мы уважаем его желание и право что-то от нас, а может быть, и от всех утаить. Для православного сознания тайны природы – это тайны Божии, и к ним следует относиться с еще большим благоговением.
Есть что-то, что Бог хочет нам открыть и открывает без нашего вопрошания, без нашего исследования. Есть что-то, что Он благословляет исследовать. Но есть то, что навсегда должно быть от нас скрыто, и мы должны с благоговением отступить перед Божией тайной. На примере человеческих отношений это очень понятно.
Мужчина познает женщину. Но совершенно по-разному познают женщину ее законный муж, гинеколог и насильник. Если в первом случае жена с благоговением и любовью раскрывает себя мужу и он так же, с благоговением и любовью, приступает к ней (я имею в виду то, что должно быть, а не то, как оно бывает в жизни), то муж познает свою жену истинно, то есть совершается акт истинного познания. Во втором случае, когда врач осматривает своего пациента, он тоже нечто познает, но, очевидно, совсем другое. Наконец, насильник совершает ложное познание, и по существу он не познает ничего, а только губит свою душу.
Что побуждает нас к познанию и с каким душевным расположением мы приступаем к объекту познания, имеет огромное значение. Ребенок, через щелку подглядывающий за мамой в ванной комнате, может быть, что-то и узнает для себя новое, но познание это ложное и не во благо ребенку. К сожалению, мы очень часто оказываемся такими скверными детьми по отношению к Божиему творению, потому что нами движет любопытство, тщеславие и желание удовольствий, а не благоговейное ожидание знания как Божиего дара.
В одном из рассказов Николая Носова мальчик нарвал на колхозном огороде огурцов. Мама его за это укорила и велела отнести их обратно, но сторож отдал огурцы мальчику со словами: «Ну, считай, что я их тебе подарил». И мальчик совсем с другим настроением принес домой уже не украденные, а подаренные огурцы. И также есть огромная разница между знанием, дарованным Богом, и знанием, незаконно похищенным.
Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел их к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым... (Быт. 2, 19–20). Это была мудрость, дарованная человеку Богом. Но в раю увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги (Быт. 3, 6–7). Это было тоже, конечно, знание, но знание похищенное, незаконно полученное. И плоды этого знания мы пожинаем до сих пор – это смерть, вошедшая в мир через преступление Адама и Евы.
В чем же было это преступление? В том, что людям показалось недостаточным пребывать в любовном единении с Богом и всё, в том числе и знание, получать как дар от Него. А им захотелось стать самим как боги, знающие добро и зло (Быт. 3, 5), хотя бы и нарушив заповедь Божию. Они ведь были в теснейшем общении с Богом, всегда могли обратиться к Нему с любым прошением. Это современный человек, даже христианин, обычно должен много потрудиться, и потерпеть, и поскорбеть, прежде чем сердце его откроется для молитвы, а Адам и Ева в раю были в естественной, хотя тоже дарованной близости к Богу и всё всегда могли просить у Него, и Он исполнил бы любое их доброе желание. Но они соблазнились пойти другим путем – путем магии , а не молитвы.
Это было первое магическое действие человека: съесть плод, чтобы получить знание. «Сделаю то-то и будет то-то» – самая общая магическая формула. Мы очень узко понимаем магию: в массовом сознании она обычно связана с какими-нибудь особенными телодвижениями и словесными выражениями, но это только внешние, грубые формы. Суть же магии состоит в том, что человек через какие-то действия и словесные формулы обретает (реально же лишь мнит, что обретает) власть над творением Божиим и чуть ли не над самим Богом.
Понятно, что такое отношение к Богу и сотворенному Им миру – формальное, техническое, насильственное – есть измена Любви, духовное прелюбодеяние, почему и последствием этого греховного познания явился прежде всего стыд. До этого были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились (Быт. 2, 25), потому что были покрыты одеждой благодати и имели чистые ум и сердце, а после падения открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги (Быт. 3, 7), потому что лишились благодатного покрова.
От того, с каким настроением мы приступаем к познанию, во многом зависит не только его успех или неуспех, но и наша вечная участь. Пойдем ли мы путем смерти и греха, пытаясь вместе с астрологами, экстрасенсами, ворожеями и т.п. самовольно и бесстыдно подсмотреть то, что Бог по Своей милости от нас промыслительно скрыл, пойдем ли мы этим путем (удовлетворяя бесконечному любопытству, навлекая на себя гнев и наказание Божие и, кроме того, незаметно для самих себя все больше погружаясь во тьму великого суеверного бескультурья), или с благоговейным и молитвенным трепетом будем познавать мир Божий, с благодарностью принимая то ведение, которое Господу угодно будет нам даровать? Если будем так, с любовью и благоговением, приступать к изучению созданного Богом мира, этот мир станет постепенно раскрываться нам как икона, как образ своего Творца. Тогда все временное будет говорить нам о вечности, и, устраивая свою земную жизнь, мы будем в то же время приобщаться Царству Небесному, которое есть источник и полнота всякого истинного ведения.
Откровение Ноя и хамство
И начат Ное человек делатель быти земли, и насади виноград: и испи от вина, и упися, и обнажися в дому своем (см. Быт. 9, 20–25).
Ной начал молитвенно возделывать землю своего сердца, и испил вина божественной благодати, и, придя в благодатное исступление, душевно обнажился, то есть стал открывать Божественные тайны, которые не подобало знать его детям, не пришедшим в меру совершенного духовного возраста. Хам не только сам предался неполезному созерцанию «наготы отца своего», то есть того, что от него должно было быть скрыто, но и пытался соблазнить на это своих братьев, которые благоразумно уклонились от безвременного и потому бесстыдного познания. Хамство имело тяжелейшие последствия для потомков Хама. Выйдя из состояния благодатного исступления, Ной возвестил величайшие пророчества о судьбах всего человечества.
Лукавый вопрос не заслуживает ответа
На вопрос первосвященников и старейшин, кто дал Ему власть учить, Иисус ответил вопросом: Крещение Иоанново откуда было: с небес, или от человеков? (см. Мф. 21, 23–27). Вопрос Иисуса не имел прямого отношения к вопросу первосвященников, но зато сразу выявил их лукавство, потому что они из страха перед людьми не сознались в своем неверии в крещение, которое совершал Иоанн Предтеча. Лукавство и сделало их недостойными ответа Христова. Лукавство и нас делает недостойными того, чтобы Бог отвечал на наши вопросы, потому что и мы, как правило, задаем их не из желания познать полезную для спасения души истину, а из праздного любопытства или даже противления воле Божией.
Следовать путем, а не просто знать его
Мы обязательно хотим знать, почему нам что-то послано Богом, и пока не узнаем, не желаем смириться. Это неправильно. Нужно сначала принять совершившееся, а если Богу будет угодно что-то открыть, Он откроет. Больному не обязательно знать, как действуют лекарства. Вполне достаточно ему их принимать, и будет здоров. И наоборот, если человек знает, как действует лечение, но отвергает его, то не получает исцеления. Так и мы духовно гибнем, если даже много знаем о путях Божиих, но не ходим ими. Знание само по себе нас не спасает.
Пути простеца, мудреца и лжеца
В пророчествах было ясно возвещено о месте и времени рождества Христова, но так неожиданно было сошествие Сына Божия на Землю именно в хлев, что оно осталось никем не узнанным, кроме простых, но чистых сердцем пастухов (им об этом возвестили ангелы) и истинных мудрецов, волхвов, доверявших звезде Божественного ведения больше, чем своему рассудку. Враги же Божии, хотя и очень старались не дать Царю воцариться, все же не могли уловить Неуловимого.
Так и пришествие Христа на землю нашего сердца, хотя и описано в Священном Писании и у святых отцов, происходит не так, как ожидается. Господь вселяется в нашу внутреннюю храмину не когда она нам кажется убранной и светлой палатой, а когда в смирении и сокрушении мы видим ее нечистой и совершенно недостойной Бога. Сатана же, как ни старается, не сможет помешать Христу спасти нас, как не смог помешать Ему родиться в Вифлееме и спасти весь род человеческий.
Путь мудрецов ко Христу был труднее, дольше и опаснее, чем путь простецов, зато мудрецы принесли Богомладенцу дары: золото, ладан и смирну.
Такое же различие бывает и в духовных путях людей. Одни очень ревностно приступают к подвигу и благодаря своей простоте так быстро возрастают по милости Божией, что опыт борьбы со страстями просто не успевают получить и поэтому оказываются неспособными к духовному наставничеству. Другие идут к совершенству долгим и трудным путем борьбы со своими страстями, но зато по мере преуспеяния обретают духовный опыт и могут передавать его другим.
Так истинные мудрецы и истинные простецы, каждый по-своему, спасаются и приходят ко Христу; те же, кто идут ложными духовными путями или вовсе не живут духовной жизнью, гибнут, оказываются чуждыми Христу или даже Его врагами. Когда волхвы стали расспрашивать в Иерусалиме, где родившийся Царь Иудейский, Ирод встревожился и поспешил узнать у первосвященников и книжников, где должен был родиться Христос; но полученное знание он употребил во зло, пытаясь убить Иисуса; да и многих израильских мудрецов их лжемудрость в конце концов привела к богоубийству. Эти люди имели знание, но остались чуждыми Христу, и также остались чуждыми Ему почти все жители Вифлеема, просто занятые своими делами; им и недосуг было думать о Христе, они и не приняли под свой кров Матерь Божию.
Если не примешь в вертеп своего сердца Матерь Божию, то никогда в нем не явится Христос.
Кротость и смирение Пресвятой Девы
Чтобы лучше уяснить себе кротость и смирение, проявленные Девой Марией при Благовещении, когда Господь призвал Ее на величайшее из всех мыслимых служений – быть Его Матерью, представим, что происходит с душой обычного грешного человека, когда он призывается Богом на какое бы то ни было служение.
Например, младшему дворнику предлагают должность просто дворника. В душе он, конечно, радуется, что его заметили среди прочих и возвышают, но надо же и смирение показать, и кандидат в дворники говорит, что он недостоин, что пусть назначат кого-нибудь другого. В жизни, разумеется, бывает по-всякому, но это типично, когда, призванные Богом на дело, мы внутренне кичимся, а внешне изображаем смирение, реально же показывая не смирение, а отсутствие ревности к делу Божьему.
Не так вела Себя Пресвятая Дева.
Когда архангел возвестил Ей, что Она станет Матерью Богочеловека, Мария не возгордилась, не подумала, что избрана на такое великое дело за особые заслуги и качества характера. Столь велико было Ее смирение, что и мыслей таких в голову не пришло. И такова была кротость Пресвятой Девы, то есть покорность воле Божией, что Она не стала отказываться от непосильного для человека избрания быть Матерью Бога и только сказала: Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему (Лк. 1, 38).
Когда Бог нас призывает на служение, то, достойны мы или недостойны, готовы или не готовы (все это только наши мнения), нужно, подобно Богоматери, откликнуться на Божий призыв и делать порученное Богом дело, постоянно себя, конечно, укоряя за греховную немощь и прося помощи у Бога.
Ряса
В раю Адам и Ева «были наги» в том смысле, что не имели материальных одежд, но они были облечены в сияющую ризу Божией благодати и потому «не стыдились». Согрешив, люди лишились благодатного одеяния, и возникла нужда хоть чем-нибудь прикрыть наготу. Для защиты и украшения тела Бог дал нам одежду (см. Быт. 3, 21), которая, таким образом, заменяет (хотя бы отчасти) утраченную благодатную защиту, покров и украшение и одновременно напоминает нам о них. То есть одежда есть символ благодати. Она должна скрывать от людских взоров то, что возбуждает страсти. Мы ответственны перед ближними за то, как воздействуем на них своей внешностью, да и себе мы можем немало повредить, привлекая похотливые или завистливые взгляды и возбуждая этим собственные страсти. Кроме того, скромная одежда делает человека незаметным в толпе и тем помогает ему сохранить молитвенное внимание.
Когда человек показывается людям обнаженным, он показывает свою животную природу и скрывает духовную – образ Божий. А есть одежда, которая раскрывает образ Божий в человеке, – это облачение православного духовенства. Большая честь носить его, но священный сан сугубо требует от человека и внешнего благочестия, и внутреннего хождения перед Богом, чтобы он не уподобился окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты (Мф. 23, 27).
Я всегда с трепетом надеваю рясу, а снимаю с облегчением, потому что ряса – облачение ангела и тяжело человеку во плоти нести облачение бесплотного. Черный цвет ее – цвет смерти, небытия; человек, надевающий рясу, должен исчезнуть для всего земного и ожить для духовного и вечного. А скроена ряса так, что человек, в нее одетый, становится иконой, образом ангела; два рукава – как два крыла.
Священство и архиерейство
Истинный священник тот, кто приносит молитвенную жертву на сердечном жертвеннике, а истинный архиерей тот, кто и других может приводить в такое состояние.
Призвание и достоинство
Когда читаешь у святых отцов, какой духовной высоты требует от человека священный сан, то, видя свою глубокую недостаточность, порой думаешь, не следует ли сложить его с себя.
На самом деле человеку, которого Бог призвал к священству, не следует умножать своих грехов ещё и самовольным оставлением возложенного на него послушания, а нужно каяться и стараться исправиться. А тому, кого Бог не призывал к священству – хотя бы он и свят был – не следует касаться этого служения.
Возложенный и восхищенный сан
Священный сан тяжел для человека, но одних он возвышает до себя, а других сокрушает.
Когда Бог по своей благой воле возводит человека на высокие церковные или гражданские должности, человек может с дерзновением обращаться к Нему за вразумлением, подобно Соломону, который просил: Господи Боже мой, Ты поставил раба Твоего царем... даруй же рабу Твоему сердце разумное, чтобы судить народ Твой и различать, что добро и что зло; ибо кто может управлять этим многочисленным народом Твоим? (3 Цар. 3, 7–9).
Если же человек попущением Божиим проник на высокую должность ради тщеславия и корысти, то Бог оставит его в его немощи, и властолюбец будет мучиться неправедно обретенной властью, пока не избавится от нее. Это в лучшем случае, по особой милости Господа, призывающего заблудшее чадо к покаянию. Горе восхитившему сан или власть, если Бог не накажет его в этой жизни. Тогда неизбежно вечное мучение.
«Ни направо, ни налево»
Преподобный Макарий Оптинский отвечает своему корреспонденту: “Не смею и подумать, чтобы я был художник умного делания, тем более не могу быть наставником его. Но, читая, верую, что были и есть таковые делатели, и в них главное было – смирение”. А мы все как-то пытаемся отложить смирение на потом, а сразу выйти на высокие подвиги. (Это не ко всем, конечно, относится, потому что многие вообще ни о каких подвигах не думают.) Но сказано в Священном Писании: Не уклоняйся ни направо, ни налево (Притч. 4, 27). Нужно укорять себя за греховную немощь – уклонение влево, и не хвататься за то, что выше наших сил, – уклонение вправо, а смиряться. Если же Богу будет угодно дать нам силы и благословить на высокие подвиги или высокое служение, то смирение станет той оградой, которая не даст нам упасть в пропасть, уготованную бесами для гордых подвижников.
Высота без смирения – мнимая
Если без смирения будем достигать высоких состояний, это будут состояния мнимовысокие. А если даже будут действительно высокие Божии дарования, то без смирения они окажутся гибельными для нас. Бог может нам дать благодать, Он нас любит, Он с радостью дал бы нам все, чего мы хотим, и даже все, о чем мы не можем мечтать, любые утешения, но мы не должны считать себя достойными великих дарований и состояний.
Святые имели благодать, но так про себя не думали, считали себя ничтожными и духовно нищими, что и делало их путь безопасным. «А кто думал иметь благодать, – пишет преподобный Макарий Оптинский, – тот был водим гордостью и обольщался». Кто о себе думает, что он живет хорошо, что он человек нравственный и поступает всегда, как должно, таким своим гордым думанием уже тяжко согрешает. Но это еще гордость житейская, а ведь бесы не стыдятся внушать нам, что мы святы, приблизились к Богу. На самом деле такие помыслы означают, что мы приблизились не к Богу, а к пропасти погибели.
Благодари за чудо, но не рассчитывай на него
Когда Бог дает нам быть участниками или свидетелями чуда, естественно этому радоваться и благодарить Бога. Но рассчитывать на чудо – значит в сердце ощущать себя достойным его. Это проявление гордости, а вовсе не веры.
Молясь – молись
Молитва дается не для того, чтобы услаждаться переживаниями, а чтобы молиться, молить, просить Бога о том, в чем мы нуждаемся. Мы почти все время находимся в рассеянии, в суетном собеседовании со своими помыслами или – в лучшем случае – с людьми. Молитва наша устная; хорошо если умная; сердце открывается Богу крайне редко, и эти драгоценные моменты мы используем для услаждения, а не для общения с Богом.
Чего мы ждем от обрядов
Как утешительны церковные обряды! Человек пришел в храм Божий, поставил свечку, приложился к иконе, поклонился, послушал пение и чтение, пожертвовал деньги или еще что-то, и он чувствует в душе какое-то облегчение и утешение и, довольный, идет домой. Это, конечно, хорошо. Но если это и все, то ничего хорошего.
Искать в церкви только утешения – то же самое, что искать в пище только сладости. Смысл питания все-таки не в том, чтобы раздражать нервные окончания в полости рта, а в поддержании жизни человека. Не всегда полезно есть вкусное, для больного бывает необходимо есть невкусное. Не всегда нам полезно утешение, по грехам нашим нам бывает необходимо огорчение. И еще: желание утешения совсем не то же самое, что любовь. Говорит юноша девушке: «Я тебя люблю, будь моей женой», или говорит: «Я хочу получить от тебя утешение» – разница большая, иногда до противоположности.
Ко мне в храме как-то подошла женщина: «Батюшка, у меня дочка болеет, помолитесь, чтобы мне стало легко». Возможно, женщина оговорилась, сказав «мне» вместо «ей», но оговорка очень существенная. Когда мы поминаем в храме своих близких, чего мы ищем: благодатной помощи для них или утешения для себя?
Конечно, это очень хорошо, что священнодействия, благочестивые обряды, убранство храма нас утешают; это естественно, так и должно быть, но большая разница в том, красота обрядов возбудила в нас положительные эмоции или мы в молитве приблизились к Богу и поэтому ощущаем сердечный мир и утешение и душа наша извещается, что Он слышит и приемлет наши прошения о нас и наших близких, живых и мертвых. Если мы будем искать только утешений (а они, кстати сказать, и так почти всегда и всем даются), то единения с Богом никогда не будет.
Пасхальные восторги
Бывает, что на Пасху мы, несмотря на свою обычную холодность ко всему духовному, переживаем душевный подъем, нам хочется веселиться, кричать, горы своротить. Но, братья и сестры, нужно ли это?
Христос воскрес тихо. Никто не заметил Его воскресения, это потом уже затряслась земля, Ангел отвалил камень от двери гроба, и от видения Ангела потеряли сознание стражники. А Христос из гроба вышел тихо, как свет.
Все мы знаем, что какие бы и отчего бы ни охватывали нас душевные восторги, они проходят, оставляя после себя пустоту. Поэтому не нужно им доверять и им предаваться. Нынешние радости и утешения – образы и символы грядущих благ, но, если мы задержим внимание на временном и согласимся им усладиться, оно лишит нас вечного блаженства.
Поэтому будем осторожны и, благодаря Бога за сердечную пасхальную радость, постараемся не променять ее на похожее душевное возбуждение.
Не смущайся смущением в праздник
Очевидно, что все нам посылает или не посылает Бог. Значит, совершившаяся скорбь лучше неслучившейся радости.
Когда мы идем в церковь на праздник, то надеемся обрести какие-то приятные переживания, и, бывает, их действительно обретаем; а иногда остаемся без них, и праздник кажется не в праздник. Нет, в праздник! Если со смирением и самоукорением потерпим свое неуместное в радостный день плохое настроение, то получим большую пользу, да и без утешения в конце концов не останемся.
Будь верен до смерти
Теперь верить разрешили
В Преполовение Пятидесятницы Христос вошел в храм и учил открыто, что побудило некоторых иерусалимлян говорить: Вот, Он говорит явно, и ничего не говорят Ему: не удостоверились ли начальники, что Он подлинно Христос? (Ин. 7, 26). Логика здесь такая: если начальники скажут «Христос», то – Христос, а скажут «распни» – распнем, что и совершилось в действительности. Эта логика всегда популярна, и я сейчас постоянно слышу от самых разных людей, что, мол, раньше время было такое, верить не разрешали, а теперь верить разрешают, теперь можно в церковь ходить. Мысль эта легко продолжается логически: а если завтра опять запретят верить, мы сразу перестанем. Эта логика, вполне понятная с точки зрения оправдания своего неверия и нерадения в прошлом и самооправдания на предполагаемое будущее, но по сути это, конечно, ложь. Ведь, независимо от веры или неверия начальников, Христос сам – Царь царствующих и Господь господствующих (1 Тим. 6, 15), и именно Он встретит нас на Страшном Суде, а не временные правители. Если они верят во что-то неистинное, мы не должны принимать их веры; если они запрещают истину, мы должны пренебречь их запрещением.
Дух времени и дух вечности
И многие лжепророки восстанут, и прельстят многих (Мф. 24, 11).
Если сравнивать с нашим временем, раньше людям и развлечься-то было нечем, а теперь возможностей гораздо больше, только хорошо ли это? Телевизор и магнитофон в каждом доме, возможность подписаться на десяток газет и привольно упиваться пошлостью – это ведь не преимущество, а падение нашего времени. Считается, что прогресс это обязательно хорошо, хотя прогресс означает всего лишь развитие, продвижение вперед. Но это ведь не всегда хорошо. Если прогресс в избавлении от греха, то хорошо, а если прогресс в чем-то, что уводит человека от Бога, то плохо.
Если мы будем жить в духе времени, то погибнем, потому что дух спасения – это дух вечности, а дух времени – это всегда дух погибели. И дух лжи. Он внушил людям, что является чем-то значительным и что мы все должны ему следовать. Дух, который руководит всем миром, что ему носить и о чем помышлять, этот же дух посылает и лжепророков. В каждое время своих. Действительно, как бывает модно носить то узкие ботинки, то широкие, так у человечества модно то вообще отрицать существование злых духов, то, наоборот, активно искать общения с ними. Однако и то и другое действие одного и того же духа бесовского.
Информация не делает свободными
Считается, что чем больше человек имеет информации, тем он свободнее; а если люди не разбираются в политике и экономике, то они, дескать, превращаются в стадо баранов.
На самом деле в стадо баранов мы превращаемся, когда внимаем тому, что нам подсовывают газеты, радио, телевидение. Ведь ни для кого не секрет, что их главной целью является не сообщение людям каких-то полезных сведений (это бывает попутно), а воздействие на людей, формирование тех мнений и настроений в массах, которые почему-либо желательны хозяевам средств массовой информации.
Но, может быть, если человек имеет доступ к полной и достоверной информации по какому-либо вопросу, это делает его более свободным? Делает, но свободным внешне, а не внутренне, не в Господе. Человек обретает больше возможностей для исполнения своих желаний; но беда в том, что сами наши желания не подчиняются нам, а владеют нами. А пока человек раб своих желаний, он не свободен, какой бы силой, властью и информацией он ни обладал.
Высшая мера свободы в Господе – любить Его и легко, естественно, радостно исполнять Его заповеди (о любви же!). Меньшая мера свободы в Господе – борясь со своими страстями, стараться мыслить, чувствовать и действовать по заповедям Божиим.
Забывая о заповедях Божиих, мы делаемся рабами страстей, а действуя при этом согласно получаемой из газет и телевидения информации, мы становимся еще и рабами людей, готовящих эту информацию. И чем больше мы ее получаем, тем делаемся менее свободными.
Скорее был свободен неграмотный крестьянин позапрошлого века, если он веровал во Христа, чтил заповеди Божии и был предан своему Государю. Его, скажем, забрали в солдаты, дали в руки ружье и отправили сражаться с людьми, о которых он раньше и не слышал. Он безропотно понес тяготы похода и погиб в бою, ничего не зная о политико-экономических причинах той войны. Может быть, она была несправедливой; может быть, и царь был не прав, и генералы не правы, а он перед Богом был прав, – и душа его вошла в Царство Небесное, в царство свободы. Потому что он свободно выбрал путь смирения, терпения, отсечения своей воли ради воли Божией.
А если этого нет, то человек живет, как автомат, потому что его поведение определяется лишь душевными и телесными привычками и внешними воздействиями.
Рабство ради свободы
Когда я размышляю о христианском воспитании современных детей, мне вспоминается описанное в Библии «детство» избранного народа, который, едва возникнув, по Божьему благоволению (см. Быт. 46, 2–4) переселился в Египет и провел там долгое время в рабстве, но в сытости, не смешиваясь, однако, с язычниками, не участвуя в их жертвоприношениях и продолжая исповедовать истинного Бога.
Наши дети нуждаются не только в церковных таинствах, молитве, богослужении, научении истинам веры и доброй нравственности. Это главное в церковном воспитании, но для большинства детей, исключая очень редких избранников Божиих, бывает полезным и даже необходимым в детстве развитие душевности. Эта душевность в мире сем вряд ли сохранится чистой – у большинства детей она с необходимостью сделается страстной душевностью, которая духовным человеком, подвижником правильно воспринимается как рабство и соблазн. Со страстностью же детям потом, если они станут на духовный путь, придется бороться. Но без этого временного рабства в детстве душе бывает трудно правильно сформироваться и укрепиться.
Для того чтобы очистить обетованную землю своего сердца от занимающих ее народов-страстей, нужно бывает, подобно семейству патриарха Иакова, сначала выйти из нее в Египет плотяности. В Египте сыны Израилевы расплодились и размножились, и возросли и усилились черезвычайно (Исх. 1, 7). Их вошло туда, в рабство, меньше ста человек, а вышло шестьсот тысяч только взрослых мужчин (см. Исх. 12, 37). Не бойся, – говорит Бог Израилю, – иди в Египет, ибо там произведу от тебя народ великий; Я пойду с тобою в Египет, Я и выведу тебя обратно (Быт. 46, 3–4).
Не пророк в своем отечестве
Когда Иисус пришел в Назарет, город, в котором вырос, и там в родной синагоге стал проповедовать людям, которые его знали с детства, они дивились словам благодати, исходившим из уст Его (см. Лк. 4, 22–30), то есть чувствовали, что слова благодатные, и даже удивлялись их благодатной силе, но при этом говорили: Не Иосифов ли это сын? Христос для них был слишком свой и поэтому не вызывал доверия, хотя они и видели силу, которая от Него исходила.
Никакой пророк не принимается в своем отечестве (Лк. 4, 24), – сказал Господь. Подтверждение этому находится и в нашей действительности. Есть родная Православная Церковь; она привычна, она рядом; нам видны немощи наших священнослужителей, наши собственные немощи, наши двоеверие, маловерие и обрядоверие – поэтому Православная Церковь нам нехороша. А вот за океаном есть люди в пиджаках, с улыбками и открытками – наверное, там истина! Или в другой стороне, за горами, есть люди в халатах, с голыми плечами, говорят о себе, что все знают, и сидят переплетя ноги – наверное, там истина!
Но надо же смотреть на суть. Если больной не выполняет предписаний врачей, а делает то, что ему запрещено, разве больница виновата, что он не выздоравливает? Чтобы увидеть истину Православной Церкви, нужно смотреть не на грехи немощных чад ее, а на величие святых, которые и в древности были, и в близкое к нам время были, и в наше время есть. Нужно посмотреть на преподобного Серафима Саровского и блаженную Ксению Петербургскую, на Оптинских старцев, которые жили совсем недавно, на ту истину, которая светится в их писаниях и житиях, посмотреть непредвзято.
И нужно трезво посмотреть на ползущие к нам со всех сторон лжеучения, посмотреть на их суть, а не на рекламу. Действительно ли истина в том, чтобы, бренча на гитаре, напевать: «Христос мой дружок»? Если нам говорят, что для Царства Небесного достаточно лишь признать Христа своим «личным спасителем», то должны же у нас быть и трезвость, и честность ума, чтобы разобраться, так ли все это? Если я подойду к кому-то и скажу: «Ты только купи себе коньки и сразу станешь чемпионом мира по конькам», всякий скажет: «Батюшка, Вы шутите или неправду говорите». А когда говорят: «Прочти Евангелие, подпишись, что Христос твой личный спаситель, и ты уже святой», мы в это почему-то верим.
Или, приходит человек с Востока, бьет в бубен, подпрыгивает, садится в пикантную позу и говорит, что вот этим дается тебе временное здоровье, потом сто раз перевоплотишься и достигнешь нирваны. Я утрированно говорю. А что? Познания большинства наших любителей Востока намного больше? Но люди, услышав о таких диковинах, наивно решают: дай-ка я тоже сяду в позу, чтобы получить здоровье с нирваной. А что такое нирвана, никто особенно не задумывается, легко путая ее с Царством Небесным. На самом деле Царство Небесное – это вечная жизнь, а нирвана – это вечная смерть, бесконечное отсутствие, исчезновение.
Мы не хотим с благодарностью принять от Бога Его величайший дар – Православие, истинный путь Христов; не хотим, потому что он перед нами, а хотим чего-нибудь новенького и интересненького. И так же отвергли Христа жители Назарета, те, что были к Нему ближе всего и которым было бы, кажется, естественно первыми признать Его.
Единство с сильными спасает слабых
Как маленький мальчик, имеющий билет на праздник, хотя сам не может добраться до места, но со взрослыми может (только бы он слушался их и не убегал с полдороги), так и мы, сами неспособные достичь Небесного Царства, войдем в него, если сохраним послушание Церкви.
Ересь – ненавидеть, еретиков – любить
Как относиться к ересям и еретикам? Еретиков надо любить (по заповеди Божией), а ереси ненавидеть. К сожалению, обычно бывает наоборот. Когда слышим «иеговист», «баптист», то закипаем гневом и презрением к этим людям. А когда доходит до сути дела, то оказывается, что большинство из нас православного учения не знает, защитить свою веру в споре (и даже в мыслях) не может, и от впадения в ересь нас больше всего ограждают, как ни странно, косность и равнодушие ко всему духовному, которые не дают человеку пылко обратиться не только к истине, но и ко лжи.
А должно быть все наоборот. Веру свою нужно по возможности знать, нужно быть в ней твердым и уметь защищать ее. Если кому-то не хватает образования, или остроты ума, или силы характера, чтобы спорить с еретиками, то нужно это со смирением признать и, оставаясь верным православию, уклоняться от общения с иноверцами, которые, если мы немощны, не могут получить от нас пользы, а нам могут повредить. Нужно этому еретику, который, натянув на лицо улыбку, лезет к нам в душу с Библией в руках, сам ее не понимая, а назойливо пытаясь учить, сказать: «Я не готов с вами спорить, отойдите от меня». А кто может возразить неправо верующему человеку, пусть возразит с Божией помощью и, может быть, приведет его к истине.
А ненавидеть еретиков – это дело не христианское, потому что Господь сказал: Не судите, да не судимы будете (Мф. 7, 1) – и заповедовал нам любить ближнего. Не наше дело решать «спасется или не спасется», а Божие. Сами мы знаем истинный путь в Царство Небесное – Православную Церковь и должны благодарить Бога, что Он открыл нам его, и – главное – идти по этому пути. Осуждать же других – грешно. Если мы будем смиряться и всех любить, а веру свою твердо хранить, то с нами пребудет благодать Божия, которая защитит нас от лишних сомнений в вере и от тяжких падений.
А если мы будем осуждать ближних, идущих неправильным путем, то Бог может в наказание нас самих отпустить на эти неправые пути, чтобы мы познали свою немощь и смирились.
Чем еретики отличаются от православных
Чем еретики отличаются от православных? От таких, как мы, лишь неправым исповеданием, а по жизни ничем не отличаются. Они не знают правого пути, а мы ленимся идти по нему, и из-за нас хулится имя Божие. Но это, однако же, не оправдание ересям, от которых Православие отстоит, как небо от земли.
Приемы одни – цели разные
Много общего в подвижнических приемах и даже моральных правилах, которые предлагают разные религии. Много также общего в боевой и даже моральной подготовке солдат воюющих между собой армий. Почти все общее – цели противоположные.
Вера и добродетель
Иногда приходится слышать даже от христиан: «Он в Бога не верит, но все заповеди исполняет». Это, конечно, нелепость, потому что первая заповедь – заповедь о любви к Богу. Если кто-то вообще в Бога не верит, как он может любить Его? О человеке можно ли сказать: “Вася не верит, что Катя существует, но любит ее”? А о Боге можно?
Выполнение нравственных правил почти всегда сопутствует преуспеянию в любви к Богу, но само любовью не является. Если мать любит своего сына, то ей мало, чтобы он только не пил, не курил, в карты не играл и вовремя приходил с работы. Ей хочется, чтобы сын помнил о ней, общался с ней, хочется любви, а не просто приличий.
Навязчивая проповедь
Священное Писание – живое слово Живого Бога, и совсем не безразлично, с каким настроением мы его воспринимаем. Как больное тело плохо усваивает даже самую хорошую пищу, так больная плотским мудрованием душа плохо усваивает Слово Божие. Читать Библию нужно с благоговением, с доверием к слову Божию, хотя оно и не всегда понятно, с надеждой, что оно ляжет в душу, как семя в хорошую почву, и принесет духовный плод.
Весьма сомнительна польза от распространения Библии сектантами. Разнося ее по всему свету, они вроде бы делают доброе дело, но, не будучи Церковью, пребывая вне Церкви и потому чуждые ее Духовному разуму, они своей ложной проповедью искажают Истину, к которой берутся приобщать людей.
Многие сейчас упрекают православных, говоря: «Вот сектанты как хорошо проповедуют: и в автобусах, и на улице, и в дома идут». Но проповедование истины не может быть навязчивым. Истина требует к себе целомудренного отношения. Бог призывает человека в Царство Небесное, но не насилует его свободную волю. Церковь – Невеста Христова, а поведение уличных проповедников, сектантов, своей навязчивостью уж очень напоминает поведение пристающих к прохожим сомнительных девиц.
Религиозный плюрализм
Сектанты хлопочут о религиозном плюрализме. В обычной житейской ситуации законная жена не стремится к плюрализму. Плюрализмом озабочена соседка, которая хочет стать любовницей, но она, когда займет свое незаконное место в семейных отношениях, постарается уж вытеснить жену и тоже не захочет плюрализма.
Узость превозношения
Всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится (Лк. 18, 14).
Когда человек превозносится, он становится узким. И чем больше он о себе мнит, чем больше он считает себя способным что-то постигать, чем критичнее относится к Богу, тем он становится меньше. Он думает, что отвергает какие-то истины потому, что он знает что-то большее, – в действительности он просто не способен понимать духовные вещи.
Развивать или умерщвлять ветхого человека
Антихристианская мечта: заменить ветхое человечество новым сверхчеловечеством. Для этого каждому предлагается духовно совершенствовать своего ветхого человека. Цель же христианской жизни – не развить, обогатить и украсить духовными дарованиями ветхого человека, а умертвить его с Божией помощью в душе, чтобы родился в ней, вырос, укрепился и духовно обогатился новый человек.
Рождение духовного человека
Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир (Ин. 16, 21). Так и нам Господь посылает страдания в известное Ему время, и если мы их без ропота несем, то благополучно рождается наш духовный человек и все скорби житейского креста сразу забываются, потому что, по словам апостола Павла, нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим. 8, 18).
Храни душу, как младенца
Как мать, вынашивая дитя во чреве, старается ничем не повредить ему, чтобы оно родилось полноценным, а не уродом, так и всякий человек должен бережно относиться к своей душе, чтобы она после телесной смерти отошла в иной мир готовой к полноценному существованию в нем, а не уродливой или – еще хуже – обреченной на вечную мучительную смерть, о которой сказано в Апокалипсисе: Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая (Откр. 21, 8).
Гуманизм – начало сатанизма
Гуманизм – это начало сатанизма. Сперва грешный, не обновленный во Христе человек объявляется венцом творения. «Венцу творения» вполне естественно быть судией всего, и в частности Церкви. Он судит и осуждает. Когда осуждены «попы», тогда уже и Бог для гуманиста становится «поповской басней». Если первым шагом было поставление своего престола рядом с Божиим, то есть признание за падшим человеком богочеловеческого, Христова достоинства, то следующим шагом стало изгнание Бога с небес (в мечтаниях гуманиста, конечно, потому что реально ничего не меняется). Гуманизм победил – человек поклонился своему падшему естеству, сделал себя своим идолом. Но за этим идолом, как за всяким, прячется сатана. Следующим шагом будет (и он уже делается) поклонение прямо сатане.
Гуманизм вознес человека до небес, а сатанизм низводит до бездн.
День Господень – как тать в ночи
В Новом Завете день Господень, то есть Страшный Суд, второе пришествие Христово, сравнивается с ночным приходом вора: Придет же день Господень, как тать ночью (2 Пет. 3, 10). Есть еще несколько похожих мест.
Мы находимся в греховном забвении, как бы опьянены грехом и связаны своими страстями, как и спящий человек не воспринимает окружающее и не способен к действию. Если он проснется, когда вор уже войдет в его дом незамеченным и совершит свое дело, то будет поздно. Если из нашего греховного забвения нас выведет только Страшный Суд, будет поздно каяться. Надо, чтобы день Господень наступил для нас до Страшного Суда, чтобы Христос не пришел к нам, «как тать в нощи».
Некрасивым кажется сравнение Богочеловека с вором, но это мы такие, что Он для нас как вор. Слишком расшалившиеся дети, устроившие в своем доме погром, не радуются приходу родителей. Нерадивые студенты не радуются приближению экзамена, а отличнику, наоборот, приятно получить на экзамене «пятерку» и похвалу от профессора. И хорошие дети, которые все в доме прибрали и уроки сделали, радуются приходу мамы и папы.
Для христиан Христос – не вор. Он вор для тех, кто презирает Его заповеди и не хочет каяться. От нас зависит, кто для нас Христос: огонь пожирающий или очищающий, свет ослепляющий или просвещающий, грозный отмститель за грехи или любящий и прощающий отец.
Как готовиться к концу света
Многих людей очень занимает вопрос: когда будет конец света? Хотя сам Христос не одобрил этого интереса, сказав: Не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти (Деян. 1, 7), некоторые пытаются оправдать свое любопытство тем, что, мол, если я узнаю, когда будет конец света, то смогу к нему подготовиться.
Во-первых, мечтания о скором конце света не способствуют покаянию, а, наоборот, отвлекают от него. Покаянию способствует ожидание смерти в любой момент – здесь, сейчас. Помни о конце твоем, и вовек не согрешишь (Сир. 7, 39). Страшный Суд наступит неожиданно, и обманывать себя, что впереди есть время, когда можно будет начать подготовку к нему, то есть начать покаяние, крайне опасно. Для покаяния не может быть никаких расписаний, оно должно быть непрестанным деланием христианина. Отдых от телесных и душевных трудов, конечно, необходим, но и отдыхая нельзя забывать о Боге. Как влюбленный, чем бы ни был занят, сердцем всегда со своей возлюбленной, так и христианин должен сердцем быть всегда с Богом. К сожалению, мы не пребываем в таком состоянии. И в этом надо укорять себя и каяться. Тогда не лишимся милости Божией.
Во-вторых, для каждого из нас возможность готовиться к чему бы то ни было заканчивается с телесной смертью, которая может наступить в любой момент (уж это-то для всех очевидно). Поэтому готовиться к Страшному Суду, то есть каяться, нужно не откладывая, прямо сейчас. Поэтому и сказано в Священном Писании: Непрестанно молитесь (1 Фес. 5, 17).
Как избежать печати антихриста
Какая она, печать антихриста, о которой говорится в Откровении Иоанна Богослова? Как ее узнать и избежать? Если будем со Христом в смиренном мудровании и делании заповедей Божиих, то он нас сохранит и не даст нам обмануться. А если будем и дальше предаваться своим страстям и надеяться не на Бога, а на свой разум, то Бог может попустить нам поверить бесовской лжи, и тогда никакие наши ухищрения не спасут нас от печати антихриста.
Сатана не овладеет Церковью
Сатана заблуждается, мечтая прибрать Церковь к рукам. В тот самый момент, когда ему покажется, что он совсем захватил и погубил Ее, вдруг всем станет ясно, что Церковь как была, так и остается святой и непорочной Невестой, Телом Христовым, а в зубах у сатаны только шелуха – отвергшиеся Бога души, не нужные и самому сатане.
Для Церкви гонения – благо, для гонителей – гибель
Слава Богу за все: за сладкое – потому что сладко, и за горькое – потому что полезно.
Когда во времена гонений церковные люди страдают, это очищает их души от греха, если они несут свой крест безропотно или – еще лучше – с благодарением. Ведь не временные страдания, а грехи обрекают нас на вечную муку, поэтому гонения губительны для самих гонителей, если они не покаются.
Мир всегда враждебен Церкви. Гонит ее – бесовское нападение, ласкает – бесовский соблазн. Но сколько бы с Церковью ни враждовали и как бы ее ни соблазняли, повредить ей не смогут, потому что и гонения, и прекращение гонений Церковь принимает от Бога с любовью и за все Его благодарит. Плохо бывает народу, отвергающему Церковь, – такой народ не устоит, а Церковь будет стоять до скончания века, и врата ада не одолеют ее (Мф. 16, 18).
Часть вторая: ПРОПОВЕДИ
О возвращении к истокам
Много говорится о всенародном покаянии, чувствуется, что мы всем народом «не туда заехали» и нужно возвращаться. Но куда возвращаться, в какое место и время, все понимают по-разному. Одни ищут наши корни на Востоке, другие – на Западе, третьих манят путешествия во времени: в 1913-й год, в 1812-й, в XVII век, в XII век... Некоторые хотят в I век, и хотят жить так, как будто мы первохристианская община.
Прямо скажу, все эти мечтания – дело безнадежное и даже вредное, потому что тот, кто попытается вернуться в какой бы то ни было век, очень скоро обнаружит, что это невозможно, и тогда он скажет, что возвращаться некуда. А возвращаться есть куда – вернуться нужно к Богу.
Действительно, не было такого времени, когда все было хорошо. Уже среди двенадцати Христовых апостолов нашелся предатель, уже в первом веке между христианами явились еретики. Сам Христос был распят и умер на кресте, и Он не заповедовал нам искать теплого времени и места, а заповедовал следовать за Ним крестным путем терпения.
А этого-то мы и не хотим, сейчас не хотим и раньше не хотели. Мы хотели земной справедливости и благоденствия, рая на земле. Ну так мы всё это и получили – жаловаться нечего. Только земной рай на деле оказался концлагерем. Бог нам показал суть наших желаний, что желания наши были плохи, а мы все раскаиваемся в их неудачном исполнении.
Нам надо каяться не в том, что к власти пришли такие-сякие ленины и троцкие, а в том, что мы сердцем откликнулись на их призыв. Они сказали: «Придите, вам будет хорошо», и мы обрадовались их «хорошо», которое с самого начала было злом. Ведь они призывали: «Отрекитесь от Христа, прогоните священников, разрушьте храмы, забудьте и даже нарочно нарушайте заповеди Божии, живите по своим похотям, и вам будет хорошо». И мы всем народом откликнулись: «Да! Давайте попробуем вашего добра!» Вот за это согласие на вражье добро мы и наказаны Богом.
Некоторые ропщут на Него: «Почему Бог допустил такие злодеяния и дал погибнуть стольким невинным и даже святым людям?» А как же мы хотим, братья и сестры? Это когда Бог оказывает милость благочестивому народу, Он истребляет из его среды злых, а дает силу добрым и разумным. А когда Бог хочет наказать народ за отступление от истины и служение своим страстям, то, наоборот, лучших забирает, а худшим дает силу и власть.
Вот что пишет пророк Исаия о наказании народа за грехи: Господь Саваоф отнимет у Иерусалима и у Иуды... храброго вождя и воина, судью и пророка, и прозорливца и старца, пятидесятника и вельможу и советника, и мудрого художника и искусного в слове. И дам им отроков в начальники, и дети будут господствовать над ними (Ис. 3, 1–4).
Как было с еврейским народом, так случилось и с нашим, и Бог от нас, как и от них, ждет покаяния. Не так даже важно восстанавливать разрушенные храмы (хотя, конечно, нужно), как совершенно необходимо возвращаться к заповедям Божиим. Если Богу угодно будет помиловать народ, то Он даст нам дух покаяния и истинного христианского благочестия. Тогда мы начнем думать и заботиться в первую очередь не о внешнем благополучии, а о внутреннем благоустройстве своих душ. А если мы позаботимся о внутреннем и главном, то Бог и внешнюю жизнь, разумеется, устроит.
*Слово произнесено в начале девяностых годов.
Почему мы не идем в народ
В последнее время нередко приходится слышать и читать упреки православному духовенству в том, что мы-де не проявляем общественной активности. Подробно перебирать их нет смысла, но в общем ответить на них можно.
Да, мы не заманиваем людей на стадионы, выдавая театрализованное пустословие за богослужение; не оклеиваем стены и заборы своими портретами в пикантных позах, как это делают понаехавшие со всего мира проповедники новых сект; мы не даем людям ложных обещаний, что стоит только признать Христа за “личного спасителя”, как сразу они уж и влетят в число избранных Божиих и будут вечно царствовать со Христом в Царстве Небесном (не дешево ли достается Царство?).
Мы не занимаемся рекламированием Церкви и не идем в народ, потому что в рекламе нуждается только то, что по существу не нужно (никто ведь не рекламирует хлеб, воду, воздух), а идти можно только туда, где тебя нет. Церковь же Божия, как богочеловеческое единство, всегда находится среди людей, потому что Бог любит нас, жаждет общения с нами, зовет нас к себе, и кто услышит этот зов в своем сердце и откликнется на него, тот непременно станет членом Церкви, живым членом живого и животворящего Тела Христова. Потому и рекламировать Церковь не нужно, и заманивать в нее бесполезно. Пока в человеке не загорелась искра Божия, он ни в храме, ни в таинствах не увидит и не почувствует ничего и к слову Божию останется глух, и заповеди Божии для него будут лишь сухой моралью, а не путеводными звездами к Солнцу Правды – Христу.
Кто же будет зажигать эти искры Божии в сердцах людей? Сам Господь. Иногда непосредственно и неожиданно таинственным действием благодати, иногда через великую скорбь или тяжкую болезнь, иногда через слово, услышанное или прочитанное. Бывает, что Бог дает человеку такое дарование, что он идет к людям, равнодушно или даже враждебно относящимся ко Христу, говорит им слово, и это слово как бы прожигает их окаменевшие сердца, и они вдруг оживают для вечной блаженной жизни во Христе. Это дар апостольства, и он не имеет ничего общего со стадионной агитработой протестантских миссионеров. Апостольство – особый дар, нельзя назначить человека апостолом, нельзя обучить на апостола.
Этот дар необязательно связан со служением епископа или священника. Равноапостольная Нина, просветительница Грузии, разумеется, не имела священного сана. Святой Стефан Великопермский сначала просветил язычников-зырян, а потом стал их епископом. С самых первых десятилетий христианства служение апостола и служение епископа были различными: апостолы проповедовали Христа по всему миру, основывая христианские общины, поместные церкви, а епископы и поставленные ими священники возглавляли эти общины. Бывало, что епископ становился апостолом, а апостол – епископом, но Церковь знает немало святых проповедников слова Божия, не имевших священного сана, и немало святых епископов и священников, которые не проповедовали безбожникам, а общались по преимуществу с христианами. И таких большинство. И среди них преподобные Сергий Радонежский и Серафим Саровский, святители Игнатий Брянчанинов и Феофан Затворник.
Нам, православному духовенству, приходится выступать и по телевидению, и в газетах, приходится принимать участие в общественных мероприятиях, и эта наша деятельность наиболее заметна для нецерковных людей, но эта деятельность не главная, и не всякий даже очень хороший и духовно настроенный священник к ней способен. Главное дело священника (я имею в виду приходское духовенство) – быть отцом и главой церковной семьи. Бог на Страшном Суде с него спросит, все ли свои силы он приложил к воспитанию вверенных ему духовных младенцев, всем ли сердцем их любил, помогал ли им духовно прозреть или, наоборот, своими человеческими слабостями и грехами заслонял от них образ Христов.
Не всегда священник должен идти в мир проповедовать нецерковным или едва церковным людям, и тот, кто хочет, чтобы духовенство оставило храмы и устремилось на эстрады и в клубы, просто хочет, сам того, быть может, не понимая, разорить Церковь Божию. Священник должен быть на своем месте и должен быть готов принять всякого, с любовью вникнуть в его духовную нужду, ответить на вопросы, дать наставление ищущему наставления.
И нельзя ведь не сказать о главном – о священнодействии, о богослужении. Околоцерковные люди иногда свысока говорят о “малопонятном” им и “малотрогающем” их православном богослужении, упрекая в этом Церковь. А я прямо скажу: божественная служба малопонятна тому, кто имеет мало духовного опыта, и она не трогает сердце того, у кого оно мертво. Чтобы оно ожило, об этом нужно просить Бога, то есть молиться. А чтобы обрести духовный опыт, нужно прежде всего признаться самому себе, что его не имеешь, и поискать пути к обретению этого опыта, пути к Богу.
Если человек искренне ищет, Бог не скроется от него, но для этого надо не превозноситься над Церковью, а смирить перед ней, нашей духовной Матерью, свою гордыню, принять Церковь, какой бы несовершенной она нам ни казалась (несовершенство Церкви – это наша немощь и наши грехи, а святость ее – это святость Бога). Нужно войти в Церковь и жить ею, нужно не звать Церковь в народ, а самим становиться и быть народом Божиим.
Где же наши пастыри?
Жатвы много, а делателей мало (Лк. 10, 2) – слышали мы сегодня слова Спасителя. В наше время это тоже так, и многие вопрошают Церковь (часто с пристрастием), где же ее пастыри? “Придите, – говорят,– к нам, научите, просветите. Ну что же вы не идете? Мы вас ждем”. И каприз этот, и искренняя, реальная нужда, как всегда, обращены к духовенству. А я тоже хочу спросить: “Откуда возьмутся пастыри? Где же их взять, ревностных, образованных, чистых душой и духовно опытных?»
Такими пастырями должны были бы стать наши с вами дети – вы же знаете, что пастырей не находят в капусте и аисты не разносят пастырей по церквам. Где же наши дети, эти несостоявшиеся благоговейные батюшки и матушки? Не там ли, куда мы их с малолетства толкали? Мы ведь не просто не воспитывали детей церковно, мы их еще и развращали, развращали своим дурным примером, бессмысленным времяпровождением и невниманием к их внутренней жизни. Мы своих детей развращали, а Церковь вдруг сделает их благочестивыми? Церковь, которую семьдесят лет обескровливали, грабили, уничтожали, вдруг быстренько возьмет и все наладит?
Представьте себе хулиганов, которые искалечили человека, а потом поносят его за то, что он не может встать с земли. Так и наш народ, надругавшийся над Церковью, осуждает ее за недостаток активности, за то, что воспитанных нами маловерных пьяниц она не может сразу превратить в добродетельных священников.
Нужно время, чтобы собраться с силами, и нужно, по словам Спасителя, молить Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою (Лк. 10, 2), чтобы Он послал нам православных пастырей, учителей, благовестников, которые могли бы учить и просвещать народ, и нужно молиться о народе, чтобы он откликнулся, чтобы глас проповедника не был гласом вопиющего в пустыне. Ведь от того, что мы пойдем и крестимся формально сами, и крестим своих детей, и запишем их в воскресные школы, а сами христианами не станем и в грехах своих каяться не будем, а только будем лепетать про общечеловеческие ценности, – от этого духовная жизнь народа не устроится.
Праведные Иоаким и Анна
Древнее предание говорит, что родители Пресвятой Богородицы, Иоаким и Анна, были людьми знатного рода, благочестивыми, исполняли заповеди Божии. У них не было детей, и они об этом скорбели, многие годы молили Господа о даровании ребенка, терпя поношения от соплеменников, потому что в древнем Израиле бесплодие было знаком немилости Божией. В конце концов они предались усиленной молитве, Иоаким – в пустыне, а Анна – в саду своего дома, обещая, если родится дитя, посвятить его Богу и отдать на воспитание при храме. Хотя в житиях обычно подчеркивается, что усиленная молитва Иоакима и Анны была вызвана оскорблениями от ближних и естественным желанием чадородия, мне думается, на первом месте стояли другие побуждения.
Если уж мы обычных, немощных прихожан призываем терпеливо нести даже и несправедливые поношения от людей и всегда смиряться перед волей Божией, в том числе и при бесплодии, то тем более у нас есть основание думать, что не тщеславие и своеволие подвигали святых богоотцов на усиленную молитву, которую Бог благосклонно услышал, а глубокая сердечная вера, что есть Божие призвание и особое Божие определение родить им какого-то особенного младенца. И души их жаждали исполнения этой благой воли Божией. Жаждали и ждали много лет, прошли юность и зрелость, и уже в старости верность праведных Иоакима и Анны принесла благой плод – родилась Пресвятая Дева Мария.
Само упоминание о зачатии у людей некультурных вызывает нехорошую ухмылку, а культурных людей побуждает сдерживать ее, потому что у нас зачатие ассоциируется только с похотением, с удовлетворением, неудовлетворением и т.п. или – в лучшем случае – с природной радостью об ожидаемом отпрыске. О том, что, зачиная детей, мы участвуем в деле Божием, осуществляем благословение Божие, почти никто из нас (даже христиан) не думает. А для Иоакима и Анны это было главным в плотском общении, и их отношения были так чисты, что возник даже иконописный сюжет – «Лобзание праведных», а само зачатие праведной Анной Пресвятой Богородицы стало церковным праздником.
Усердная Заступница
Я хотел бы обратить сегодня и свое, и ваше внимание на припев акафиста в честь ныне празднуемой Казанской иконы Божией Матери: «Радуйся, Заступница усердная рода христианского».
Обычно мы употребляем слово «усердная» в смысле «старательная, добросовестная». Но на самом деле корень слова – «сердце». Делать что-то усердно – значит делать с сердцем, то есть искренне, от всей души. Церковь говорит о том, что человек исполняет заповеди Божии или как раб, из страха наказания, или как наемник, потому что надеется получить награду, а бывает, что исполняет заповеди, как сын, то есть не из страха наказания и не из желания награды, а потому что любит Бога и с радостью исполняет его волю.
Матерь Божия именно усердная наша заступница, она хочет нашего спасения не потому, что Она чего-нибудь боится (ей бояться нечего), и не потому, что Она надеется на какую-то награду (Она ни о каких наградах никогда не думала), а потому, что любит нас и поэтому усердно молит Бога о нашем спасении, усердно заступается за нас. Она нас не как какая-нибудь стена бездушная от чего-то загораживает, Она всей душой умоляет о нас Бога, потому что боится, что мы погибнем. Для Нее величайшим утешением является наше спасение – наше соединение со Христом.
Но, конечно же, посильное усердие требуется и от нас самих, усердие не только внешнее – мы должны приложить свое сердце к собственному спасению. Это странно звучит; казалось бы, кому нужнее наше спасение, чем нам самим, но наше полумертвое, едва лишь верующее сердце холодно и закрыто – оно расположено ко многим разным вещам (земным, плотским, душевным), а к вечному, к чему должно быть расположено, оно холодно. Нужно молиться Богоматери, чтобы сердце наше открылось, смягчилось, как сказано в молитве свт. Амвросия Медиоланского: «Отыми сердце каменное и дай мне сердце плотяное», то есть дай нам сердце живое, чтобы мы усердно пеклись о своем спасении.
Без этого оно невозможно. Ведь какой бы ни был великий и ученый врач, он ничем не может помочь больному, уклоняющемуся от лечения. Если мы будем противиться своему спасению, даже всемогущий Бог не сможет нам помочь. Нам нужно покаяться в своем нерадении, и те слова, которые слышим в акафисте, применить к себе. То есть, воспевая Матерь Божию, нашу усердную Заступницу, нужно откликнуться на Ее любящее усердие и своим усердием тоже.
Введение во Святая Святых
Существует древнее благочестивое предание, что родители Матери Божией, Иоаким и Анна, еще до рождения Пресвятой Девы обещали Богу посвятить Ему свое долгожданное дитя и, когда Ей исполнилось три года, ввели Девицу Марию в храм Господень, где она и воспитывалась до времени обручения Ее праведному Иосифу.
Это предание указывает нам на таинственное событие во внутренней жизни Пресвятой девы – Ее вхождение в глубину Своего сердечного храма, в истинное Святое Святых, где Она стала воздавать непрестанное молитвенное приношение Господу на мысленном жертвеннике. Это служение, начатое в раннем возрасте, Она уже не прекращала никогда. И сейчас, пребывая в Царстве Небесном, Матерь Божия продолжает в еще более великой мере Свое молитвенное предстояние Господу в глубине сердца. Вот какой удивительный плод принесло исполнение обета скромными жителями маленького Назарета, которые не пожалели посвятить, вручить Богу врученное им Богом дитя.
А для нас кто наши дети? Источник утешения, когда они здоровы и хорошо к нам относятся; источник скорби, когда болеют или плохо себя ведут; предмет заботы; предмет молитвы об их здоровье, благополучии, спасении. Все это естественно, законно и даже, если говорить о молитве, благочестиво, но думаем ли мы о том, что дети нам вручены Богом для того, чтобы мы их принесли Ему в жертву? Не в кровавую, которую единую за всех принес на Кресте Христос, но все-таки в жертву, ведь всякое земное отцовство есть образ отцовства небесного, а Сын Божий – мы все это знаем – был отдан Богом Отцом на распятие.
О том, что Бог от нас ждет сердечного приношения в жертву наших детей, мы меньше всего думаем или совсем не думаем, и в этом причина того, что мы их неправильно воспитываем, так что очень часто дети даже верующих родителей не стают на путь Христов, а если и пытаются стать, то не могут утвердиться на нем и мало преуспевают в духовной жизни. Конечно, не все зависит от нас. Многое определяется свободным произволением самих детей, но сейчас речь идет об отношении родителей к детям, в котором главным пороком является то, что мы слишком часто оцениваем свои поступки не по заповедям Божиим, а по суетным мнениям мира сего и в воспитании детей руководствуемся не любовью, а привязанностью по плоти и другими своими страстями.
Мы сластолюбивы и, когда нам хочется, безудержно ласкаем детей и этим их всегда изнеживаем, а иногда развращаем. Когда же ребенок действительно нуждается в ласке и душевной поддержке, у нас нет настроения и времени им заниматься.
У нас не хватает воли давать детям ту пищу, которая им полезна, а не ту, которую они капризно просят в данный момент. Но мы, потакая их страстям и разжигая их, должны были бы каяться в этом, а мы свое безволие называем добротою и тем гордимся.
Следуя лукавым учениям мира сего, мы даем детям излишнюю свободу и считаем, что так они будут лучше развиваться. Но вот что об этом пишет святитель Феофан Затворник в книге «Путь ко спасению»: «Пусть дитя резвится, но в то время, в том месте и тем родом, как ему приказано. Воля родителей должна запечатлевать всякий шаг, разумеется, в общем. Без этого легко может покривиться нрав дитяти». Мы растим детей своевольными, а они вырастают безвольными, потому что именно послушание укрепляет волю человека, и кто был послушным сыном, тот будет мужественным отцом. Не требуя же от детей спасительного послушания, мы нередко ломаем их волю – вынуждаем слепо повиноваться, когда нам это почему-либо удобно или хочется.
Мы сами ленимся ходить в церковь и редко водим туда своих детей, но уж если ходим часто и причащаем их каждое воскресенье, то считаем, что воцерковление обеспечено. Это, однако же, не так. Конечно, умилительно видеть, как малыши ползают в храме по полу, трогательно целуют подсвечники и ловко крестятся двумя руками, но если они, возвращаясь из храма домой, слышат брань родных и смотрят порнографию по телевизору, то это ведь не церковное воспитание.
Мы позволяем потоку жестоких и блудных впечатлений, которые обильно порождает развращенный мир, захлестывать наших детей, потому что сами любим плавать в этом потоке и не в силах оторваться от этой преступной сласти; но нам не следует тогда удивляться, что, входя в переходный возраст, наши мальчики и девочки в большинстве своем решительно охладевают к вере и разгоряченно ищут удовлетворения своих низменных желаний. Мы удивлены? А не мы ли упорно насаждали и лелеяли эти желания в наших детях с раннего младенчества?
Нечистота, влагаемая нами в их души, сама собой никуда не исчезает. Мне приходится и семилетних детей исповедовать, и я часто слышу от них, что они смотрят дома всякие непристойности. Одной рукой мы их приводим к Богу, а другой сталкиваем в пропасть. Нам нужно было бы набраться мужества и, может быть, выбросить из домов телевизоры. Ведь с помощью телевидения мы преимущественно не английский язык изучаем, и не географию, и не физику, а в основном получаем вредные, греховные впечатления.
Для того чтобы воспитывать детей церковно, мы сами должны быть церковными людьми, и быть ими всегда и везде, не только в храме. Какие бы мы ни были духовно немощные, хоть маленькое молитвенное правило мы можем иметь, пусть не то, которое в Молитвослове, пусть правило преп. Серафима Саровского, да пусть мы только «Отче наш...» пропоем, но возьмем ребенка за руку и вместе с ним помолимся, пусть мы сядем с ним и страничку церковной книги прочитаем...
Говорят: дети Библию не понимают. Да, маленькие дети многого не могут понять. Но, кроме нашего поверхностного рассудка, есть еще душа – она принимает слово Божие, которое проникает в нее, растет, само ее преобразовывает. А что-то они понимают и умом, и постепенно душа от этого просветляется. Конечно, не у всех есть время и не у всех есть возможность читать по три главы Священного Писания в день, но прочитать полстранички всегда можно. А мы сами ленимся читать, ленимся и детям читать.
Наша жизнь убедительнее всякой проповеди. Если мы хотим по-христиански воспитывать своих детей, чтобы они вошли в Царство Небесное, мы должны сами туда устремиться, сами должны становиться христианами.
Быть отцом и матерью – большое счастье, а иногда большое горе, но это всегда великая ответственность перед Богом, как мы распорядились врученными нам душами детей: посвятили мы их Богу, постарались вырастить живыми членами Тела Христова – Церкви или зарыли данные нам Богом живые таланты в греховную землю и отдали на съедение страстям.
Нам нужно учиться отношению к детям у праведных Иоакима и Анны, которые не осквернили дарованный им Сосуд Благодати, Живой Храм Живого Бога – Пресвятую Деву Марию, а помогли Ей сохранить и приумножить чистоту, помогли Своей Дочери войти в сердечное Святое Святых, в память о чем и установлен в Церкви великий праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы.
С Рождеством Христовым!
Дорогие братья и сестры! Поздравляю вас с Рождеством Христовым – началом последних времен! Странными могут показаться эти слова. Неужели две тысячи лет и все еще – последние времена? Да. Дети! Последнее время – читаем мы в Священном Писании (I Ин. 2, 18), и это не фантазии какого-то сектанта, разносящего по подъездам свои мнения о скором конце света, а слова великого апостола Иоанна Богослова, ближайшего ученика Христова.
Почему времена последние и сколько им еще длиться? Сколько длиться, не знает никто, и не нужно даже допытываться, потому что сказано самим Сыном Божиим: Не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти (Деян. 1, 7). И еще: О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец (Мк. 13, 32).
А почему времена последние, хотя длятся уже столько столетий, можно ответить. Потому что уже совершилось главное событие мировой истории – Бог родился в мир. Тот самый великий и страшный Творец и Судия вселенной воплотился и стал одним из нас. Родился незаметно, в маленьком иудейском городке Вифлееме, даже не в доме, а в пещере, в которой находился хлев. Царь мира по своей воле стал беспомощным младенцем, чтобы принять на себя немощь нашей человеческой природы, исцелить ее и сделать способной к вечному блаженству.
Время от грехопадения Адама и Евы до рождения Богочеловека было временем постепенного накопления в мире греха и потому погружения в смерть. А рождение Христа каждому человеку открыло путь в Царство Небесное. Вот что мы празднуем на самом деле, а не только день рождения какого-то, пусть и самого великого и прекрасного, человека. Мир-то как лежал во зле, так и лежит (см. I Ин. 5, 19), и в конце концов Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле? (Лк. 18, 8). Но с тех пор как во Христе Божество соединилось с человечеством, каждый из нас лично, воцерковившись, может стать богом по благодати.
И путь к этому не так сложен, только требует искренности и доверия к Матери Православной Церкви, в которой через ее святые таинства и исполнение заповедей Божиих человек приобщается к животворящей Божественной Любви.
Сретение
Сретение – встреча Церкви и Христа. Как встретила Христа ветхозаветная Церковь Божия, мы знаем из Евангелия (см. Лк. 2, 22–38): когда Богородица и праведный Иосиф Обручник принесли Младенца Иисуса в Иерусалимский храм, там уже их ждали Симеон Богоприимец, чтобы увидеть Христа и умереть (больше ему ничего не было нужно), и Анна-пророчица, десятки лет не отходившая от храма, день и ночь постом и молитвой готовившая себя к тому, чтобы, увидев Богомладенца своими глазами, узнать Его и прославить перед людьми.
Все мы тоже храмы Божии, созданные, чтобы в нас жил Христос, но так ли мы готовы Его встретить, как встретил Иерусалимский храм две тысячи лет назад? Сравним себя с праведным Симеоном. Нам тоже, как ему, ничего не нужно, только увидеть Христа и умереть? А не так ли, что нам без Христа хорошо (например, пустословить), а со Христом тяжело (например, на молитве) и что Христа хоть вовсе не будь, лишь бы нам утешаться временными сластями?
Мы можем сравнить себя и с Анной-пророчицей, которая постилась, молилась и все оставила ради Бога, поэтому очи сердца ее очистились, и, когда действительно пришел Христос, она Его узнала. А мы узнали бы Его? Обращаясь к Иерусалиму, Христос заплакал и сказал: О, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих... и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего (Лк. 19, 42–44).
Нужно знать и уметь отличать посещения Господни от искушений сатанинских, а мы сплошь и рядом милость Божию принимаем за гнев, ропщем на Господа за скорби и болезни, которыми Он нас старается пробудить для покаяния и приготовить к вечному блаженству. А когда кто-то нас хвалит (нам на погибель), мы радуемся и благодарим своего искусителя, вместо того чтобы по-христиански простить его за причиненный нам вред. Так милости Божии и Его посещения мы почитаем за зло и бежим от них, а дьявольские искушения принимаем за добро и стараемся, чтобы этих искушений и грехопадений было побольше.
Надо всерьез готовить храм своей души к приходу Великого Архиерея и не столько увешивать этот храм гирляндами внешних дел, сколько расчищать слезами покаяния пребывающий в нем образ Небесного Царя и терпением утверждать сердечный жертвенник для молитвенного жертвоприношения. А то как бы Великий Архиерей на Страшном Суде, войдя в нашу внутреннюю храмину, не выгнал нас оттуда со словами: Дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом разбойников (Мф. 21, 13).
Преображение Господне
Праздник Преображения Господня нередко называют в народе «Яблочный Спас». И этот обычай свидетельствует о погруженности наших мыслей в земное, а не в небесное, потому что на самом деле Спас наш, Спаситель, Господь Иисус Христос никакой не «яблочный», а вечный и бессмертный Бог и совершенный человек, Который незадолго перед тем, как добровольно предать себя на муки и смерть, взошел на гору Фавор и, преобразившись перед учениками, дал им увидеть нетварный свет своего Божества. При этом Сам Христос не изменился, но Он на время открыл ученикам духовные очи, чтобы они увидели Его в божественной славе, чтобы, увидев Его потом на кресте, они знали, что Господь распинается не за Свои грехи и не по слабости, а добровольно, ради спасения рода человеческого.
И так же, зная, какие искушения ожидают христианина в борьбе со страстями, Бог дает ему в начале духовного пути испытать утешительное действие благодати, хотя тот еще не готов принять ее, не имеет необходимого духовного опыта, не имеет смирения. Бог показывает ему в какой-то мере фаворский свет, чтобы потом, когда утешения сменятся искушениями, необходимыми для очищения души, человек знал, что крестный путь, на который он встал, это путь Божий, чтобы он не отчаивался и не унывал.
Приобщаясь в храме праздничной радости, будем и мы помнить, что она нам дается еще и для того, чтобы в скорбях, болезнях и огорчениях мы вспоминали о ней и укреплялись надеждой на Господа. Он, как строгий и мудрый Отец, не балует нас излишними сладостями, но зато твердой рукой направляет и готовит к тому, к чему предназначил, – к вечной блаженной жизни в Царстве Небесном.
Успение Пресвятой Богородицы
Церковь празднует дни преставления святых, потому что для них, пребывающих в единении со Христом, телесная смерть была переходом к еще большей мере богообщения, и они радовались этому. Апостол Павел даже говорил о себе, что хотел бы умереть, чтобы быть ближе ко Христу.
Но что тогда сказать о Божией матери? Ведь Иисус был для Нее не только Богом, Спасителем и Учителем, как для всех людей, и не только радостью, миром и утешением, как для всех святых. Он ведь был для Нее еще и Сыном, Сыночком, над Которым Она умилялась, когда Он был маленьким, с Которым играла, о Котором беспокоилась. Страдания Господни на кресте были страшны для всех учеников, и даже вся тварь содрогалась от ужаса, но только для Нее одной это была смерть Сына. Все мы любим, а если нет, то должны любить Христа, как Отца, но из всех людей только Матерь Божия любила и любит Его, как Сына. И поэтому вознесение Господне на Небо явилось для Нее новой разлукой с Сыном, и Она, конечно, в еще большей степени, чем первоверховный апостол, желала «разрешиться и быть со Христом». И поэтому Успение было Для Нее великой и вожделенной радостью, в полном смысле слова блаженным упокоением.
Это мы видим и на иконах Успения, где у смертного одра Богоматери изображается Христос, держащий на руках Ее душу в образе спеленутого младенца. Но если для Самой Богородицы Успение явилось, безусловно, праздником, то и нам, конечно, следует радоваться за Нее и с Нею и стараться исправить свою жизнь так, чтобы предстоящая каждому из нас кончина – а ведь все мы умрем – стала не переходом от греховной суеты к вечной муке, а переходом от земных трудов и скорбей к вечной блаженной жизни.
Таинство крещения
«Отрицаешься ли сатаны?» – в современном чине крещения это первый вопрос, который священник задает пришедшему родиться духовно. «Я могу защитить тебя от твоих врагов, – как бы говорит Христос, – но я не могу защитить от друзей». Бесы – наши заклятые друзья. Они постоянно с нами, заботятся о нас, ревностно заботятся о нашей погибели. Действуя обычно тайно, они незаметно влагают нам в умы греховные помыслы, а в сердца – греховные желания. А то злое, что в нас уже есть, они всячески стараются разжечь, привести в действие, углубить. Некоторые не верят в бытие нечистых сил, но демонов это только радует, потому что очень облегчает их «работу». Человек оказывается рабом бесов, и положение это, если попускает Бог, безвыходное именно потому, что сам раб мнит себя свободным и всякое повеление своего жестокого господина-убийцы принимает за собственное желание.
Еще хуже, когда люди знают о мире духов и легкомысленно заигрывают с ними: обращаются к экстрасенсам, «бабкам», сами гадают или колдуют, увлекаются астрологией и т. п. Если мы хотим жизни вечной, блаженной и свободной во Христе, мы должны решительно отречься и от рабства, и от дружбы с бесами и на вопрос священника «Отрицаешься ли сатаны?» сознательно и твердо ответить: «Отрицаюся».
Как же мы, отрекшись от общения с бесами, должны к ним относиться? Многих, когда они узнают о силе и злобе бесовской, охватывает суеверный страх. Это тоже плохо, потому что тоже предает нас в их руки, а правильное отношение к бесам – презрение. Не горделивое презрение (для этого и нет оснований, так как по своей природе бесы много сильнее нас), а презрение к ним, как немощным врагам Христовым. «И дунь и плюнь на него (на сатану – прим. автора)», – говорит священник, и этими знаками презрения человек объявляет войну сатане, он выходит из толпы демонских рабов и становится в ряды воинов Христовых. Велика будет ненависть сатаны, и удесятерится желание погубить презревшую его душу, но бесконечно больше сила Христова, к которой, соединясь с Ним, мы приобщаемся.
«Сочетаваешилися Христу?» – спрашивает священник, и мы отвечаем: «Сочетаваюся» – и читаем Символ веры. Каждый крестящийся взрослый и, разумеется, каждый крестный должны если и не знать это краткое исповедание православной веры наизусть, то, по крайней мере, понимать. Большинство же вовсе ничего не знает ни о Христе, ни о Церкви и рискует не улучшить свое духовное состояние, а ухудшить, потому что лучше вовсе не знать Христа, чем приблизиться к Нему в таинстве и оскорбить своим пренебрежением. Это очень бледное сравнение, но в некотором смысле крещение подобно воинской присяге, которую безопаснее совсем не принимать, чем, приняв, дезертировать; за это в военное время полагается расстрел, а в духовной жизни время всегда военное: бесы и наши собственные страсти никогда не перестанут враждовать против нашего спасения.
Наконец, вода освящена, Дух Святой сошел на нее, и купель стала не просто бассейном или чашей, а утробой матери-Церкви, в которую должен войти плотской человек и умереть, а выйти должен человек духовный. Мы заранее радуемся этому и помазываем крещающегося елеем радования. «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа» помазываем чело – да освятится ум человека именем Святой Троицы. Помазываем грудь – «во исцеление души и тела». Исцелиться – это стать целостным, ум и сердце должны соединиться и вместе с телом принять в себя Христа. Помазываем уши – «в слышание веры», руки – чтобы творили дела Божии, и ноги – чтобы ходили по Божиим путям.
После этого человек погружается в воду, чтобы выйти из нее не просто обновленным, а впервые рожденным для вечной блаженной жизни. По церковной традиции, человек крестится обнаженным. «Тогда крещаемый вводится в воду весь нагий, как и родился и как был создан», – пишет Симеон Солунский. Некоторых это смущает: как это обнажиться перед чужим мужчиной. Но не так на это нужно смотреть. Не женщина и мужчина, а человек и Христос. Ко Христу пришел человек, чтобы принять от Него дар вечной жизни, и нужно видеть перед собой не мужчину, а совершителя великого таинства и образ Христа. И священник должен видеть не мужчин и женщин, а тех, о ком в Евангелии сказано, что в воскресении не женятся и не выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах (Мф. 22, 30). Перед священником стоят дети, которым надлежит родиться, дети, кстати сказать, с дурной наследственностью (обремененные греховным опытом) и недоношенные (не подготовленные как следует к духовному рождению). Так должны смотреть друг на друга священник и те, кого он крестит.
Из купели выходит новорожденный член Церкви. Не в том смысле, как говорят «член общества», а как мы говорим «член тела». Церковь – это Тело Христово, Христос – его Глава, а мы – члены, и связь между нами или органическая, или нет никакой. То, что мы причащаемся из единой чаши, не символический обряд, а реальность и уже совершающийся Страшный Суд. Мы едим Тело и пьем Кровь Христову и тем самым принимаем в себя Христа, нашего Спасителя, но в будущем – Страшного Судию. В наших жилах течет Кровь Христова, наше тело напитано Телом Христа; все мы, христиане, более чем братья, и если не любим брата своего, если отрекаемся от единства с ним по какой бы то ни было причине, то отрекаемся и от Христа, ибо Христос – наше единство.
Новый родившийся член Церкви помазывается миром и в этом таинстве миропомазания получает дар Святого Духа. «Печать дара Духа Святого», – говорит священник, помазывая новопросвещенного на царство, священство и пророчество. Он будет соцарствовать Христу в Царстве Небесном; ему открыт путь к сердечному жертвеннику, на котором он призывается священнодействовать, то есть приносить молитвенную жертву за себя и за весь мир; он призывается к пророческому служению. Пророчество – это не предсказание будущего, а проречение слова Божия, и не только устами, а всей своей жизнью. Вот как высоко наше призвание, а часто ли мы об этом вспоминаем и даже знаем ли?
Каждый, кто крещен и помазан миром в Православной Церкви, должен знать, что он царь, священник и пророк Божий, что это великое дарование не отнимается у человека, пока он жив. Конечно, мы падшие цари, потому что живем недостойно Царства Небесного; мы скверные священники, потому что мало молимся и даже не знаем, что такое сердечная молитва; мы не прорекаем слова Божия, потому что душа наша переполнена суетой, суета заглушила в ней святыню, и потому наши дела и слова сплошь суетны, а не святы. К сожалению, все это так, но не отчаиваться мы должны, а исправляться и, пусть не сразу, а постепенно, начинать жить достойно своего великого призвания.
Возвеличься, жених, и ты возвеселись, невеста!
Церковь знает два основных пути жизни христианской: монашество и брак. Монашество – это разрыв с земным родом, отказ от прошлого, будущего и настоящего плотского единения с людьми, которые остаются для монаха предметом молитвы и духовной любви, но сам инок умирает для мира и, еще живя в теле, становится ангелом. Так, по крайней мере, должно быть, и к этому монах должен стремиться.
Вступая же в брак, христианин, напротив, включается в родовую жизнь человечества. В первой же молитве венчания священник обращается к Богу: «Ты, Который благословил Авраама и разверз ложесна Сарры... Ты, Который даровал Исаака Ревекке... Ты, Который сочетал Иакова и Рахиль». И далее во второй молитве: «Благослови их, Господи Боже наш, как благословил Авраама и Сарру; благослови... как Исаака и Ревекку, благослови... как Моисея и Сепфору, благослови... как Захарию и Елисавету». Церковь просит Бога сохранить вступающих в брак, как Он «сохранил Ноя в ковчеге» и «Иону в чреве кита», просит помянуть их, как Он помянул всех ветхозаветных праведников.
Вступая в телесный брак, намереваясь устраивать свой земной дом и рождать детей, молодые люди испрашивают благословение Божие и получают его подобно еврейскому народу, который обрел силу и плодовитость ради той великой задачи, которую даровал ему Господь: сохранить веру в единого истинного Бога и дать плоть Спасителю мира. И действительно, великий и выше меры обогащенный Божиими благословениями род Ноя, Сима и, наконец, Авраама произвел с наступлением последних времен необычайный плод – Приснодеву, от Которой воплотился новый Родоначальник, Сын Божий Иисус Христос. К Его роду принадлежат, независимо от плотского происхождения, все рожденные водою и Духом в купели крещения. И именно чада Христовы, чада Церкви суть истинные дети Авраама и наследники данных ему обетований.
«Благословен еси, Господи Боже наш, иже тайного и чистого брака священнодействителю и телесного законоположителю» (вторая молитва из чина венчания). Если брак наш останется только телесным, мы получим благословение Божие, но лишь временное, как бы ветхозаветное, для продолжения земного рода. Если же мы хотим получить вечное благословение Христово, мы должны по-другому взглянуть на брак. Обычно жених и невеста, даже верующие, мало думают о духовных целях супружества, и поэтому повторяется история брака в Кане Галилейской, на который были приглашены и Христос, и Матерь Божия, но участники брачного пира не к Господу обращались за животворящим небесным вином, а пили свое земное вино, которое скоро кончилось. Так и наши браки, хотя мы и призываем на них имя Божие, слишком еще земные, и к нам тоже относятся евангельские слова Христа, сказанные Им Богородице: Еще не пришел час Мой (Ин. 2, 4). Для нас не пришел еще час Господень, и мы заслужили, чтобы гладом гибнуть (ср. Лк. 15, 17), как блудный сын, но, видя нашу скорбь об оскудении радости, Матерь Божия просит за нас Своего Сына, и Он превращает воду покаянных слез в вино благодати, веселящее сердце и просвещающее умные очи. Тогда отверзутся очи слепых, и уши глухих услышат (Ис. 35, 5) слово Божие, сказанное апостолом: Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви (Еф. 5, 22–23). Именно так – глава. Не вожак в стае и не партнер в деле или безделье, не начальник, не подчиненный, не равный – совсем не это или не просто это. Муж есть глава домашней Церкви и образ Христа, которому жена, как образ Церкви, должна с любовным благоговением повиноваться. По образу Христа муж должен любить свою жену жертвенно до готовности умереть за нее и душу свою положить за спасение ее души. А жена да боится своего мужа (Еф. 5, 33). Многих смущает это слово – «боится», и они пытаются его заменить более спокойным – «почитает» и даже «уважает». Нет, мало уважать супруга, даже немощного, а нужно сквозь эту немощь увидеть вечное мужество Божие.
Открой свои духовные очи, невеста, посмотри, кто рядом с тобой. Это Сам нетленный и вечно юный Жених, увенчанный за победу, которую Он одержал над твоими врагами. Это Сам Христос является тебе и хочет соединиться с тобой. Не перед немощным, таким же как ты, человеком предстоит склониться тебе, а перед Богом воплотившимся. Его убойся, перед Ним в лице земного супруга вовеки сохрани священный трепет.
И перед тобой, жених, не просто девица, данная тебе в утешение и помощь, но в образе ее стоит Невеста Агнца, Небесная Царица, Церковь Божия, за которую пролил Свою кровь на кресте Господь Иисус Христос. Это Церковь в образе девицы склоняется перед тобой и ждет твоей жертвенной любви. И сама юная, увенчанная девица, невеста твоя, ждет, что ты примешь ее в единение с собою, как Христос соединил с Собою Церковь. Тайна сия велика (Еф. 5, 32), – пишет апостол Павел, но она раскрывается сердцам супругов по мере отвержения ими своей самости ради благодатного единения в Боге.
Брак – это Царство Небесное, осуществленное на земле, когда двое уже не двое, а одно. Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них, – сказал Христос (Мф. 18, 20). Будем об этом помнить, будем благоговейно сохранять чистоту брака, как благодатный дар, и этот сохраненный дар явится залогом нашего участия в вечном, нетленном и блаженном браке Христа и Его невесты Церкви.
Соборование
Мы собрались, братья и сестры, чтобы принять таинство елеосвящения, чтобы испросить и получить милость Божию, в которой мы все, больные и здоровые, одинаково нуждаемся. Потому что греховность наша – как море. Я имею в виду не количество ее (это само собой), а глубину. Есть глубина греховности. Даже те, кто серьезно подвизаются, борются со своими страстями, внимательны к своим помыслам и сердечным движениям, искренне каются во всех грехах, которые знают за собой, даже они видят: сколько с грехом ни борись, сколько свою душу покаянием ни очищай, все равно остается великий пласт греховности. И чем больше человек подвизается, тем яснее видит эту бездну греха в своем сердце, как сказано в псалме: Приступит человек, и сердце глубоко (Пс. 63, 7). Не то что очистить эту бездну без милости Божией невозможно, а и познать-то ее до конца нам не удается, даже если мы посильно подвизаемся. И, видя такую свою немощь, мы обращаемся к Богу с мольбой о милости: «Господи, вот подвизаюсь, стараюсь исправиться, и все равно остается в душе великая нечистота. Помилуй меня. Сам, Всемогущий, очисти!»
Часто говорят, что в таинстве елеосвящения человек получает прощение грехов, в которых не мог покаяться по забывчивости или по неведению. Это в общем-то правильно, хотя звучит несколько формально и излишне оптимистично. Дело не в том, что мы пять, десять, сто десять грехов забыли. Мы просто эту греховную бездну не видим, и не увидим никогда, а увидим ее уже на Страшном Суде. И это будет действительно страшный суд, и мы ужаснемся, потому что хотя поверхность своей нечистой души мы и пытались очищать, но глубину так и не затронули. Для того чтобы не случилось этого ужаса потом, когда уже будет поздно, мы сейчас, пока еще живы, пока имеем свободу, имеем возможность обращаться к Богу с покаянной молитвой, просим, чтобы Господь воззрел на нашу немощь и излил на нас свою спасающую и очищающую милость.
Разумеется, никакие церковные таинства не спасают человека, если он сознательно отказывается от покаяния. Поэтому никоим образом таинство елеосвящения не может заменить таинства исповеди. Во всех грехах, которые человек за собой знает, которые отягчают его совесть и в которых он может покаяться, он обязан покаяться на исповеди. Здесь никакой магии нет и быть не может. Но даже если мы сделали для своего спасения все, что были должны и могли, все равно мы нуждаемся просто в милости Божией и просто в прощении нашей великой греховности.
Об исцелении кровоточивой
В Евангелии мы читаем об исцелении Господом кровоточивой (см. Мк. 5, 24–34). Кровоточивость, как известно, женская болезнь. Но пророк Давид в покаянном псалме взывает: Избави мя от кровей, Боже, Боже спасения моего. От какой же кровоточивости просит избавить его пророк Давид? От внутренней, сердечной кровоточивости, которой подвержены все грешники, независимо от пола. Как из нечистого места источается нечистая кровь, так из нашего нечистого сердца источаются нечистые помыслы. Как же они мерзки Богу! А мы еще дерзаем употреблять выражение «от чистого сердца». «Я сказал это от чистого сердца», «Я сделала от чистого сердца»... Мы просто не знаем, о чем говорим! Чистое сердце вообще не источает никаких помыслов, а находится в непрестанной молитве и единении со Христом.
Я и сам человек грешный и недугую не только помыслами, но и словом и делом, о сердечной же чистоте я лишь читал в святоотеческих книгах, и вам я говорю о ней только для того, чтобы мы не обманывали себя и не думали, что мы чисты перед Богом и являемся сынами Царствия, чтобы мы не считали себя здоровыми, когда мы больны. Ибо если мы признаемся себе в этом, то, подобно евангельской кровоточивой, начнем искать способ исцелиться от своей духовной болезни. Тогда, как и она, немало потрудившись и использовав все средства к исцелению, мы познаем всю глубину, всю серьезность и неизлечимость своего недуга, познаем, что помочь нам может только Сам Христос. И это будет обретением той спасительной веры, которую имела кровоточивая, прикасаясь к ризе Господней. А если нет, то мы неминуемо сольемся с толпой тех, кто лишь теснили Христа и не получили от этого никакой пользы. Если же мы с верой припадем к Богу, то уж Он-то не будет неверен и исцелит наши души.
К притче о блудном сыне
Бог – наш Отец, и истинное отношение человека к Богу – быть в единстве с Ним. Как в хорошей большой семье все члены трудятся по силе своей, не требуя никакой доли, а все нужное им для жизни получают от любящего отца, главы семьи, так и мы должны искренне служить Богу, то есть исполнять Его заповеди, а все, что Бог посылает нам, принимать как дар любви, ни в коем случае не помышляя, что Бог нам что-то должен.
Если же человек начинает гордиться и в сердце своем помышлять, что будто бы он имеет какие-то права на блага, которые на самом деле даруются ему Богом, то этим он нарушает единство с Небесным Отцом и как бы обращается к Нему словами младшего сына из притчи о блудном сыне: Отче! дай мне следующую мне часть имения (Лк. 15, 12). Просьба эта была незаконной, и отец мог не дать сыну действовать по его злой воле, но он не захотел связывать свободу сына.
Так и Бог, хотя и видит дурные намерения людей, дает им действовать по их воле. Человек же, начав жить своевольно, рано или поздно с головой погрязает в страстях и теряет те духовные дарования, которые имел и которые воспринимал как свое неотъемлемое достояние (духовные дарования – это не только чудотворение или, скажем, пророчество, но и душевный мир, спокойствие совести, какая-то мера молитвенного внимания, вообще способность молиться и проч.). Бесы, соблазняя человека нарушить заповедь Божию, стараются не дать ему остановиться на мысли, что, согрешив, он уже не останется в прежнем благодатном состоянии, что следствием грехопадения будет мучительная душевная пустота.
Как и сказано в притче: По прошествии немногих дней младший сын, собрав все, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Когда же он прожил все, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему (Лк. 15, 13–16). То есть, лишившись общения с Богом, мы начинаем испытывать великий духовный голод, который может утолить только благодать Божия, – именно в этой пище нуждается сердце человека.
А пока грешник не пришел в покаяние, он остается «в дальней стране» и, потеряв уже по причине крайнего душевного опустошения способность к обычным человеческим утешениям, начинает служить жителям той дальней страны, то есть бесам, в надежде этим утолить свою муку. Но ведь бесы отнюдь не хотят наших утешений, они только заманивают нас ими, так что в конце концов и свиного корма не получает человек, который доверился бесам.
Наконец, блудный сын приходит в себя и помышляет: Сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода (Лк. 15, 17). Грешник приходит в покаяние, он вспоминает, что, по учению Церкви, человек, исполняющий Божии заповеди, как наемник, в надежде получить награду в Царстве Небесном, хотя и ниже в сравнении с сыном, но все же получает от Бога благодатные дары и оказывается причастником Божественной жизни. Встану (то есть восстану из погибельного рва страстей, оставлю греховные дела), пойду к отцу моему (то есть приближусь к Богу в покаянной молитве) и скажу ему (то есть исповедую свой грех): отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих (Лк. 15, 18–19). Само по себе раскаяние в грехах еще не возвращает нам благодати, которая всегда есть свободный дар Божий, поэтому и раскаявшийся грешник не чувствует себя сыном и по смирению даже и не просит о восстановлении в прежнем высоком достоинстве, но только просит укрепить его на исполнение Божиих заповедей, надеясь через это обрести душевный мир в этой жизни и упокоение в вечности.
Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его (Лк. 15, 20). Бог, как горячо любящий Отец, не дожидается, пока мы придем к Нему. Когда он видит в человеке искреннее покаянное настроение, то как бы Сам выходит ему навстречу, то есть сокращает время и меру покаянных подвигов, и на смиренное исповедание: Отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим (Лк. 15, 21) – отвечает не только полным прощением грехов, но и возведением в сыновнее достоинство. Отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги (Лк. 15, 22). Упоминаемая одежда (в греческом тексте «стола» – одежда знатных людей, людей избранных, облагодатствованных) – символ благодати. Обувь – знак свободы, ибо рабы, как правило, ходили без обуви. А перстень, печать – знак доверия к раскаявшемуся грешнику, а также знак обручения его Богу. Далее в притче отец произносит очень важные слова: Этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся (Лк. 15, 24). Поистине, удаление от Бога есть смерть души, а возвращение к Нему в покаянии – воскресение из мертвых.
И начали веселиться (Лк. 15, 24) – как и в другом месте Евангелия сказано, что на небесах более радости об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии (см. Лк. 15, 7). Таким вот, не имеющим нужды в покаянии, был старший сын из притчи. Внешне он не удалялся от отца, был с ним в постоянном общении, честно исполнял свои обязанности по хозяйству. Но то, как он отозвался на весть о пире, устроенном по поводу возвращения его заблудшего брата (см. Лк. 15, 25–30), показало, что в сердце своем старший сын был не сыном, который пребывает в единстве с отцом, а только добросовестным наемником. Так нередко бывает и в духовной жизни: человек живет внешне благочестиво, не впадает в тяжкие грехи, исполняет церковные уставы, даже не чужд молитвенного общения с Богом и поэтому считает себя истинным сыном Божиим по благодати, заслуживающим от Бога похвалы и даже награды. Но в действительности такое чувство есть гордость, навлекающая гнев Божий. И как в притче неискренность старшего сына тотчас проявилась, когда возник для этого повод, так и в духовной жизни при первом же искушении гордый подвижник впадает в раздражение и если даже не проявляет его внешне, то мысленно ропщет и противится любви Божией, милующей кающихся грешников. В притче отец отвечает на этот ропот: Сын мой! ты всегда со мною, и все мое твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся (Лк. 15, 31–32). Так и Отец Небесный призывает нас не искать воздаяния за свои труды и подвиги, не впадать в осуждение ближнего, а быть соучастниками Его радости о том, что духовно умершие наши братья оживают и возвращаются в Церковь, истинный и вечный их и наш отчий дом. Аминь.
Не чувствуем себя виноватыми
Как всегда, братья и сестры, накануне Великого поста мы собрались, чтобы попросить друг у друга прощения, и не первый раз мне приходится говорить перед этим слово. И я сейчас припоминаю хорошие мысли, которые читал у святых отцов и православных богословов. Замечательную мысль высказал митрополит Антоний Сурожский: прежде чем просить прощения у Бога, нам нужно было бы сперва самим Бога простить, потому что мы имеем много обид на Него, не только на людей, и пока мы Его не простим, наше прошение о прощении неискренне.
Так же относительно ближних. Пока мы считаем, что они перед нами виноваты, наше прошение о прощении – лицемерие. Я и сам не чист от него и всегда испытываю робость в Прощеное воскресенье, потому что, не видя всей глубины своей греховности, невольно оказываюсь не до конца искренним, прося братию меня простить. А поскольку каждый судит по себе, то мне кажется, что многие просят прощения, не чувствуя себя ни в чем виноватыми.
Приходилось читать и говорить о том, что если мы даже ни в чем особенно не погрешили друг перед другом, то все-таки виноваты все перед всеми тем, что наш грех вообще разрушающе действует на мир, создает атмосферу зла, которая обращается против нас же самих злом.
И к сожалению, все, о чем я только что сказал, не так уж для нас важно, потому что это тонкости, а мы пребываем в злобе и грубости. За кусок торта, за место в очереди, за решающее слово в пустом споре мы ссоримся и с родными дома, и с сотрудниками на работе, и доходит до ненависти и многолетней вражды. Пока мы не поймем, что все наши мелочные ссоры греховны сами по себе (не важно, кто прав, кто виноват), настоящая духовная жизнь не начнется, не говоря уже о духовных плодах.
Все сочли бы домашнюю хозяйку сумасшедшей, если комната завалена строительным мусором, слой цемента в десять сантиметров, а она ходит и щеточкой смахивает пыль. Мы же не хотим навести в своей душе элементарный порядок, но охотно мечтаем и рассуждаем о высоких духовных состояниях, верим снам и ожидаем чудес от своих рассеянных и чувственных молитв, тогда как мы попросту безнравственны, постоянно злимся и явно обижаем друг друга, и нам, даже не входя в тонкости, есть за что просить друг у друга прощения.
Но, конечно, хотя мы все взаимно виноваты, каждый о себе должен мыслить: «Передо мной никто не виноват». Здесь нет противоречия, потому что все, идущее на меня извне, послано мне Богом, и я ближнему, через которого Господь, любя, меня смиряет, должен быть только благодарен. А вот зло, которое я сам изливаю на ближних, – это мое зло, не оправдываемое Божией волей и Божией любовью. В своем зле мы сами виноваты.
Поскольку и в моей нечистой душе, бывает, возникают обиды и неприятные чувства к людям, я от всего этого отрекаюсь, всех, на кого имел обиды, прощаю и прошу у всех прощения. Простите меня, братья и сестры.
Прощеное воскресенье
Завтра начало Великого поста. Пост не только и не столько состоит в том, что мы воздерживаемся от каких-то видов пищи. Воздержание в пище лишь средство для усиления внимания, а усиленное внимание нам нужно, чтобы яснее познать, какие мы есть и какими должны быть, а познав, измениться. Это изменение и называется в Церкви покаянием. Начинается же истинное покаяние с прощения своих обидчиков. Не случайно последнее воскресенье перед Великим постом называется прощеным. В этот день вечером все христиане по возможности приходят в церковь, просят друг у друга прощения и взаимно прощают друг друга.
И первым священник, настоятель храма, отец большой приходской семьи, обращается к своим духовным детям и прихожанам со словами покаяния и просит у всех прощения. Хотя и нет на совести особо тяжких грехов и хотя жизнь проходит в искреннем служении Богу и ближним, но, если мысленным взором обратиться ко Христу, совершенному Богочеловеку, сколько мы увидим в глубине своей души греховной нечистоты. Как далеки мы от истинного человеческого образа! Как омрачен в нас образ Божий! Своим грехом мы оскорбляем Христа и удаляем себя от Христа, но это удаление проявляется и в общении с людьми: не всегда хватает мудрости и внимания; самое горькое – не всегда хватает любви и самоотвержения. И в этом духовный отец виноват перед духовными детьми и просит у них прощения, а они, любя, прощают его, сами просят прощения, и все примиряются друг с другом.
Возможен вопрос: “Почему обязательно нужно просить прощения?” Это нужно для того, чтобы выйти на свободу, чтобы разрушить ту внутреннюю тюрьму, в которую мы сами себя заключили. Сердце наше, от природы живое, трепетно готовое и жаждущее любить и откликаться на любовь, с годами покрывается как бы коркой, как бы само себя заключает в тюрьму, стены которой сложены, как из камней, из обид, нами нанесенных и нами не прощенных. Со временем мы привыкаем к этой тюрьме и даже забываем, что в ней находимся. Однако это забвение не избавляет нас от муки. Сердце томится, сердце жаждет живого, искреннего общения с людьми и Богом, но оно невозможно, пока мы не осознаем свою вину перед ними, пока мы не раскаемся сами и не простим всех, кто нам причинил какое-то зло.
Искренне сказанное “прости” и искреннее прощение своих обидчиков делают нас свободными и мирными. Сохраним этот мир, и он будет освещать жизненный путь и нам, и тем, кто рядом с нами. Они нас увидят другими, увидят в нас образ Христов. И мы, глядя на окружающих мирным оком души, увидим в них не суетящуюся, раздраженную толпу, через которую нужно пробиваться локтями, а братьев и сестер – может быть, духовно слабых, может быть, испорченных и распущенных, но братьев и сестер, а не чужих. Мы не чужие друг другу, и не только потому, что мы дети падшего Адама, но, главное, потому, что мы дети великого Небесного Отца. Будем хранить мир Божий в сердце своем. Простите меня, братья и сестры.
Вход Господень в Иерусалим
«Всякое ныне житейское отложим попечение» – поется во время Великого входа за Божественной литургией, который напоминает нам вход Господень в Иерусалим. И теперь, братья и сестры, время отложить все свои заботы и даже пока забыть о своих греховных немощах. Ныне время всей душой сосредоточиться на предстоящих великих и ужасных событиях.
Жители Иерусалима с восторгом встретили Спасителя, видя в Нем земного царя и надеясь, что победа Иисуса принесет им земные блага, свободу от оккупантов и даже, быть может, мировое господство. Но когда выяснилось, что это не так, что пришел не земной царь, а Царь Небесный, то распяли его, поскольку Небесный Царь был неинтересен, не нужен, не хотелось верить в Него.
Когда Церковь вспоминает какое-то событие, она вспоминает его не только образно и умственно, она вспоминает его реально, она заново его проживает. Вот готовится предательство и убийство Христа. И мы знаем, кто это сделает: иудеи и язычники. Но как иудеи предали Господа, а язычники распяли Его, так и мы своими добрыми, но совершаемыми не ради Христа делами предаем Его, а явными беззакониями – распинаем.
Мы это знаем, и это знает Христос. Он знает, что мы предатели и богоубийцы, но, любя нас, прощает и идет умереть ради нашего спасения.
Что же? Скажем: «Умри за нас, Господи»? Не поворачивается язык. Скажем: «Не умирай»? Но на это сам Христос ответил Петру: Отойди от Меня, сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое (Мк. 8, 33). Лучше, братия, пребудем в молчании. «Да молчит всякая плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом, и ничтоже земное в себе да помышляет», «се бо входит Царь Славы, се великая и тайная жертва совершается».
Слово о Кресте Христовом
Безмерно велики были страдания Господа. Понимаем ли мы эту безмерность? Не кажется ли нам иногда, что муки, которые претерпел Христос, могут быть сравнимы с муками других людей? Может быть, на первый взгляд это так. Но глубочайшее различие состоит в том, что Бог всегда облегчает страдания своих созданий, соразмеряя их с нашей немощью. Когда же Он Сам в лице Иисуса Христа принял крестную муку, Он пожелал вместить всю полноту человеческой боли и скорби, постигнуть которую не способен слабый человек.
Простите меня, братья и сестры! Я говорю вам о Кресте Христовом, это мой священнический долг, но мне стыдно, потому что говорить приходится о том, чего я не испытал. Слышал, конечно, читал, верую во всё, чему учит Церковь; но чтобы познать Крест Христов, надо понести свой крест, то есть благодарно принять и потерпеть посылаемые Богом скорби и ту благую тяжесть воздержания, которую налагает на нас церковный устав. Но палец о палец не ударив ради своего спасения, я и все подобные мне нерадивые христиане остаемся при одной мертвой вере без дел. Только говорим да поем о Кресте, осеняем себя крестным знамением, а часто ли мы вспоминаем, что это знамение означает? Означает оно то, что мы прибили руки Господа ко Кресту, чтобы Он не творил среди нас Своих спасительных дел, и прибили Ему ноги, чтобы Он не ходил среди нас, и что мы убили Его, чтобы Он не оживотворил нас. Мы кричали Ему: «Осанна!», когда думали, что Он идет воцариться на земле, чтобы сделать нас еще более сытыми, гордыми и самонадеянными. Но, когда мы узнали, что Он – Бог и что Царство Его не земное, а Небесное, мы стали кричать: «Возьми Его от нас! Возьми и распни!»
Но, по милости распятого нами Господа Иисуса Христа, наш богоубийственный замысел не удался, и Тот, Кого мы так хотели убить и убили, воскрес. Он не осудил нас. Он и на Кресте молился о нас Отцу, оправдывая нас нашим безумием; и воскреснув, Он не укоряет нас в прежних преступлениях, а только призывает к Себе: «Придите, – говорит, – ко Мне все труждающиеся в богоборчестве и обремененные бесовской гордыней, и освободитесь от того и другого. Возьмите, – говорит, - иго Моей любви на себя...» (ср. Мф. 11, 28–30). Нам только остается хотя бы не противиться Ему. Сейчас, когда уже разрушены наши злые замыслы, когда Христос воскрес, когда Он победил, но прощает нас и жаждет только нашего обращения к Нему, давайте перестанем напрасно кичиться перед Богом и поклонимся Его спасительному и непобедимому Кресту.
Слово перед святой плащаницей
Вот мы и убили нашего Господа. Мир, созданный Богом, но оскверненный нашим грехом, убил Его. Нашим, а не только «их» грехом. Не только иудеи и не только Пилат распяли Христа, но весь грешный мир (прошлый, настоящий и будущий) возненавидел и распял своего Бога, и все мы – соучастники богоубийства. Еще иудины сребреники в наших руках – это наша безбожная, самолюбивая, самонадеянная, самодовольная жизнь, на которую мы променяли жизнь духовную, к которой мы призваны.
Еще в устах наших скверна отречения, ибо вся наша жизнь – непрестанное отречение от Христа. На словах – исповедание, а на деле – отречение, ибо непреложно слово Господне: Кто любит Меня, тот заповеди Мои соблюдает (ср. Ин. 14, 21–23), а мы не соблюдаем. Но самое страшное, что, стоя перед Телом убитого нами Христа, мы не признаём своей вины и, являясь соучастниками Его убийства, мним себя причастниками Его страданий и ждем как должного совоскресения с Ним. Уподобившись Пилату неверием, Иуде – предательством, мы уподобляемся еще и фарисеям лицемерием. Будучи мертвы, мним себя живыми и этим лишаем себя надежды на воскресение.
Да не будет, братия! Исповедуем каждый перед Господом свою погибель и скажем: «Господи, я родился и состарился во грехах, и на пороге смерть. Жизнь прожита зря, и все силы истрачены в суете. Вера моя – без дел – мертва, в сердце нет любви, и мне не на что надеяться. Но я знаю, что ты – Бог Живой и что бесконечна милость Твоя, и поэтому я верю, надеюсь и хочу любить. Да будет, Господи, благая воля Твоя. Аминь».
Слово после Пасхальной литургии
Сегодня, как всегда на Пасхальной утрени, в слове святителя Иоанна Златоустого вспоминалась евангельская притча о том, что кто-то приходит к Богу в раннем возрасте (много потрудился для своего спасения), кто-то – в зрелые годы (меньше потрудился), а кто-то – в последние минуты жизни (совсем ничего сделать не успел), но всех Господь принимает с одинаковой любовью (см. Мф. 20, 1–16). Ясно, что все мы, здесь стоящие, – «работники одиннадцатого часа», которые всю свою жизнь провели впустую и ничего не заработали для вечности. Но Господь нам все дарует.
«Постившиеся и непостившиеся, веселитесь» – слышали мы в слове святителя Иоанна Златоустого. Конечно же, все мы – «непостившиеся», потому что наше воздержание в пище и во всем остальном – какое же это на самом деле воздержание?! Если бы древние святые отцы посмотрели, как мы постимся и воздерживаемся, они в наших «подвигах» вовсе не узнали бы ни того, ни другого. Но – и в этом великое утешение – своей любовью они узнали бы в нас своих немощных, но все же братьев и сестер во Христе.
Не случайно именно это слово святителя Иоанна Златоустого Церковь сделала неотъемлемой частью Пасхальной службы, потому что Господь говорит: «Постившиеся и непостившиеся, но, главное, придите!» Бог нас зовет к себе, не ожидая и не надеясь, что мы станем когда-нибудь хорошими и достойными, потому что со своей укоренившейся плотяностью, гордостью и ленью мы не станем такими никогда. Но и плохие мы можем прийти к Богу, можем поверить в Его любовь, смириться и прийти.
Он призывает нас на пир, и пир этот сегодня был (слава Богу, многие, почти все мы, только что причастились). Мы должны быть одной семьей, одним телом, одним народом Божиим. Пусть мы – духовные калеки, но ведь даже в лепрозориях люди любят друг друга и объединяются в семьи. Так и мы, хоть и прокаженные духовно, не будем презирать друг друга за внутреннее безобразие, которое, к сожалению, действительно есть, а будем друг друга любить той любовью, которая глубже безобразия и тоже в нас есть. Христос посреди нас! Христос воскресе!
Апостол Фома
Вечером в день воскресения Христос явился ученикам, благословил их и показал им свои израненные руки и ноги. Апостола Фомы среди них не было, и когда другие апостолы рассказали ему о происшедшем, он ответил, что если сам не увидит на руках Иисуса раны от гвоздей и сам не вложит своей руки в Его язвы, то не будет иметь веры.
Это было правильное и смиренное исповедание. Апостол Фома находил себя немощным, не имеющим живой, спасительной веры и чувствовал, что, пока сам Христа не увидит, пока сам к Нему не прикоснется, этой веры у него не будет. Он не отрекся от Христа, не стал врагом Христовым подобно Иуде, который тоже был апостолом и веры тоже не имел. Но Иуда предался своему неверию, и стал жить по этому неверию, и дошел до того, что сделался участником убийства Христа.
Апостол же Фома, не имея желанной великой веры, по своей малой, но Богом данной вере терпел и готов был ждать и ждал, пока Господь к нему снизойдет. И действительно, прошла неделя, ученики опять собрались вместе, и с ними уже был апостол Фома, и тогда, опять через затворенные двери, пришел Христос и показал Фоме свои раны, говоря: Подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим (Ин. 20, 27). Апостол Фома получил желанный дар веры и потом уже, получив и дар Святого Духа, стал одним из величайших проповедников Евангелия.
Здесь для всех нас важнейшее назидание. Не имея дара Духа Святого, мы должны терпеливо Его ждать, стараться делать добрые дела, молиться, сохранять верность Христу, не отчаиваться и не уходить из Церкви. Очень плохо, не видя в себе великих духовных дарований, говорить, что, раз я этого не чувствую, значит, и нет ничего, раз я небогоподобен, значит, уже и Бога нет. Это неправда. То, что я грешен и небогоподобен, не означает, что Бога нет, это означает, что мне надо исправляться.
Очень плохо также, когда мы, не имея даров благодати, думаем про себя, что имеем. Одно из самых распространенных заблуждений среди христиан, когда мы что-то про себя сочиняем, говорим о своей большой любви к Богу, о своих каких-то достоинствах, о своей особой верности. Святые ничего такого про себя не говорили. Они видели себя грешниками и исповедовали себя грешниками. А мы, ничего духовного не имея, должны, подобно апостолу Фоме, так про себя и говорить: “Да, не имеем. Не имеем той животворящей веры, которая бы сдвинула с места гору наших грехов и погрузила в море милосердия Божия. Нет такой веры, но хотим ее иметь” – и то, что от нас зависит, должны делать.
От нас требуется труд: труд молитвы, труд терпения, труд самоукорения. И если потрудимся так, исповедуя свою немощь и безблагодатность, потерпим без ропота все посылаемое Богом, то в свое время действительно обретем Божию благодать. Когда это будет, завтра, или через десять лет, или при исходе души из тела? Скорее всего – при исходе души из тела, но если терпеливо и смиренно подождем, то в конце концов Бог нас посетит, и мы, подобно апостолу Фоме, скажем: Господь мой и Бог мой! (Ин. 20, 28).
Божий призыв и наш отклик
Святой апостол Матфей в написанном им Евангелии рассказывает, как Господь призвал его на служение Себе. Он был мытарем, то есть сборщиком податей, причем в пользу оккупантов, поскольку Иудея в то время была под властью римлян. Но мало того, что он был в глазах своего народа предателем, он был еще и обидчиком своих соплеменников, так как, собирая подати, мытари совершали много злоупотреблений. Так что Матфей был человеком грешным и справедливо осуждаемым своими согражданами.
Но вот Христос призвал его: «Иди за Мной!» – и он встал, все оставил и пошел за Христом. Бог призвал – человек отозвался. А что происходит с нами?
Все мы во Христа веруем, и, однако же, если трезво на себя посмотрим, видим, что в согласии со своей верой не живем. Вроде бы слышим призывающее слово Божие, хотим встрепенуться, и у нас не получается. Сказать-то легко. Вот я могу сказать и вам, и себе: «Братья и сестры, давайте жить свято!» Однако не получается, и всякий, кто пытался, знает по опыту, что пытаться-то мы пытаемся, но... Вот сейчас наступил Рождественский пост. Хочется попоститься по-настоящему, хочется пожить воздержно. Но как обычно бывает: два дня, три дня, две недели постится человек, вдруг раз! – и куда-то отходит благодать, отходит сила, и он не выдерживает – и нарушает пост. Это относится ко всем и внешним, и внутренним деланиям. И так же мы нарушаем заповеди Божии и лишаемся жизни вечной. Почему, веря и желая жить по вере, мы по вере все-таки не живем? Объяснение этому есть.
Для того чтобы восстать, как апостол Матфей, и пойти за Христом, нужно личное призвание Божие. Бог нас, конечно, призывает и через Священное Писание, и через учение святых отцов, и через проповеди с церковных амвонов; сам временный мир есть икона вечности, но мы, видя – не видим и, слыша – не слышим. Потому что духовно спим, «окаменели сердца наши», как сказано в Евангелии. Чтобы проснуться, каждому из нас необходимо еще и личное призвание, нужна, как пишет святитель Феофан Затворник, призывающая благодать. Нам взять ее негде, о ней только можно (и должно!) Бога молить. И Бог дает эту благодать, нет такого человека, которого Он не призывал бы и лично; наше дело эту благодать принять, откликнуться на Божий призыв.
Вот представьте, проходит Христос мимо Матфея и говорит ему: «Иди за Мной». А Матфей бы ему ответил: «Сейчас, кончу деньги собирать, а завтра обязательно пойду». Так мы обычно и поступаем: слышим в глубине души призыв Божий и не принимаем его.
Обычно. Но не всегда. Да не так уж редко человек откликается на зов благодати и с усердием начинает подвизаться, но вдруг оказывается, что сосуд нашей души, который должен был бы принять благодать, нецелостен. Целостность дается смирением, которого у нас не хватает, точнее, нет. И поэтому, даже когда Бог нас лично призывает и мы ревностно откликаемся на Его призыв, вскоре Он бывает как бы вынужден отнимать у нас благодатную силу и как бы заставляет нас падать, потому что нет ничего хуже гордости, а мы гордые и превозносимся даже самыми незначительными внешними делами. А если уж Бог дает кому-то великое дарование, тогда гордость грозит совершенно захлестнуть человека, и Бог, чтобы смирить, чтобы спасти его, отнимает благодать Свою.
Поэтому нам нужно заботиться сразу обо всем: и просить у Бога благодати, и быть готовыми отозваться на Божий призыв, и — самое главное — просить у Бога смирения.
Когда мы молимся: «Господи, дай мне смирение», надо же знать, что эти слова означают. Если я прошу: «Господи, смири меня», значит, я прошу Бога послать человека, который меня смирит, или обстоятельства, которые меня смирят. Так что нужно иметь мужество, и если хотим получить и – главное – сохранить благодать, то должны быть готовы потерпеть, что нам Бог пошлет. Конечно, не обойдется без боли, ведь грех буквально сросся с нашей душой, мы любим его, и нам больно с ним расставаться. Мы любим много чего хорошего земного и много чего земного плохого, и в нас даже есть любовь – страшно сказать – к самому злу; Бог, желая очистить нас, освободить от всех этих гибельных привязанностей, начинает разрушать их, а это больно. Вот в чем причина страданий – в наших страстях, а вовсе не в Боге, как думают некоторые.
Нужно просить Бога о смирении, нужно быть готовым смиряться, когда Бог будет смирять нас. И нужно просить у Бога благодати, потому что одного смирения мало. Смирение – это с нашей стороны, а спасает-то нас Бог своей благодатью. А когда Бог, видя наше смирение и благое желание восстать из греховной пропасти, даст нам благодать и силу, нужно с усердием откликнуться на Божий призыв, как святой апостол Матфей.
Три условия спасения
Когда юноша ухаживает за девушкой, она может вовсе не обращать на него внимания, может быть занята какими-то делами, учебой, своими интересами, а этот юноша – дарованный ей Богом жених, и надо было бы заметить его, но не заметила, и судьба не состоялась.
А бывает, что девушка стала общаться с молодым человеком. Но чувство неглубоко. Вроде бы и симпатичный парень, но сердце девушки закрыто, и любая трудность: жилья нет, образования недостаточно, поступил как-то неловко – разрушает едва начавшиеся отношения. Бывает, что все хорошо: и парень девушку любит, и она его, но она любит не его одного, а еще пятерых, и брак тоже оказывается невозможным.
Как у этой девушки с женихом, так у нас с небесным Женихом – Богом. Нужно обратить на него внимание, нужно быть готовым чем-то пожертвовать ради соединения с Ним и нужно хранить Ему верность.
Об этом же говорится в евангельской притче о сеятеле, истолкованной самим Спасителем (см. Мф. 13, 3–9 и 18–23). Семя, упавшее при дороге и склеванное птицами, – это образ того, что человек слышит слово, но не принимает его. Хотя мир Божий говорит нам о вечности, хотя мы и читаем Священное писание, и слышим проповеди, и, может быть, даже имеем сердечные извещения от Бога, но, охваченные суетой и рассеянные, мы не замечаем призыва Божия, и он остается для нас как бы не бывшим (впрочем, припомнится нам в осуждение на Страшном Суде).
А бывает, что человек откликается на Божий призыв, принимает его, но неглубоко, не всерьез, не хочет ради спасения души что-то потерпеть, чем-то пожертвовать. Сперва ему нравится в церкви: пение приятное, красивая служба, иконы, свечи горят – так бы и не выходил из храма! Но первые же искушения: старушка у подсвечника обругала, в газете о Церкви плохо написали, внутренние душевные смущения напали – разрушают едва начатую духовную жизнь. Недостаток мужества делает человека неспособным к терпению необходимых для спасения души искушений.
И наконец, бывает, человек всерьез откликнется на Божие призвание и готов ради спасения души потерпеть какие-то неприятности и чем-то пожертвовать... Чем-то, но не всем. Он хочет любить Бога, но не хочет расстаться со многими другими “любовями”, а проще говоря, страстями, которые, как сорняки, заглушают нежные ростки любви к Богу в душе этого человека.
Вот условия духовного преуспеяния: расслышать слово Божие среди житейской суеты, принять его с готовностью ради Христа что-то потерпеть и бороться со всеми своими страстями.
Знамения и чудеса
Прошли времена знамений. Апостолы совершали их, чтобы указать людям на Христа, на силу Его имени, которым они исцеляли больных, воскрешали мертвых, изгоняли бесов из людей, сами оставались в живых, когда их пытались отравить или даже варили в кипящем масле. С помощью знамений святые первых веков христианства распространяли благую весть о Богочеловеке Иисусе, Спасителе мира; затем нужда в знамениях отпала, и они стали редки.
Но люди, желающие не прославить Христа, а сами прославиться Его именем, бывает, творят ложные знамения и при многочисленной публике совершают внешне поразительные дела. Это возвеличивает их в глазах толпы и в своих собственных, потому что душа человека, духовно безродного, не имеющего кровной связи со Христом, падка на чудо и готова устремиться за любым, кто посулит внешнее изобилие или внутреннее самодовольство. Истинное знамение от ложного отличает то, что оно не соблазняет человека и не просто удивляет, а указывает ему на Христа, указывает на истинный, правый, православный путь к Богу, тот путь, которым уже прошли все святые. Это путь молитвенного самоуглубления, смирения, путь истинного познания своей немощи и силы Божией, о которой Христос сказал апостолу Павлу: Сила Моя совершается в немощи (2 Кор. 12, 9), это путь вхождения в Царство Небесное, о котором возвещено, что Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17, 21).
Чтобы быть истинным сыном этого Царства, нужно быть одной плоти и одной крови с Богочеловеком Христом, о чем Сам Он сказал, что если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем (Ин. 6, 53–56). Это питание Богочеловеческой Плотью и Кровью, о котором говорит Христос, и совершается во время литургии в каждом православном храме. Совершается великое спасительное чудо, которое для неверующих непонятно и чуждо, а для большинства верующих стало так привычно и понятно, что это понимание уже граничит с неверием. Ведь под видом хлеба и вина в причастии преподается Тело и Кровь Христа, и то, с каким сердечным расположением мы приближаемся к чаше, в значительной мере определяет и пути нашей временной жизни, и нашу вечную судьбу.
Соблазном для легкомысленного сознания является то, что наши чувства: осязание, вкус, обоняние, зрение – не воспринимают ничего особенного. Но в том-то и отличие истинных таинств от магических фокусов, что магия изменяет видимость, не имея никакой власти над сущностью. Экстрасенс, или “бабка”, или «харизматик», бывает, устраняют внешнее проявление болезни, но не могут истребить ее греховную основу в душе и теле человека. В церковном же таинстве внешне обычно ничего не меняется, но всегда совершается нечто существенное. То, что мы это существенное мало замечаем, говорит только о том, что мы вообще мало замечаем суть вещей. Все наше внимание обращено на внешнее: молитвы или вовсе нет, или она только на языке, не в сердце; греха мы боимся только такого, за который или в тюрьму посадят, или люди осудят, а что Бог знает все наши мысли и чувства – до этого нам дела нет. Потому-то, хотя в таинстве исповеди при возложении рук священника и нисходит прощающая благодать Божия, но если человек только наклоняет голову, а не кается, как же он может получить прощение грехов?
Мы крестим младенцев, естественно, ничего не спрашивая у них, но при этом предполагается, что в семье их будут воспитывать по-христиански. Думают ли об этом люди, которые приносят крестить детей? Думают, но немногие. Взрослый человек приходит креститься и, бывает, даже обижается, когда священник спрашивает его о вере и о том, хочет ли он вообще быть христианином. А ведь в крещении должен родиться новый человек для вечной блаженной жизни, новый член таинственного Тела Христова, то есть Церкви.
В таинстве миропомазания на христианина нисходит Дух Святой, и Церковь ли, Христос ли, Бог ли виноват, что мы, будучи крещеными, не чувствуем себя детьми Царства Небесного и, будучи помазанными Духом Святым, не ощущаем в себе Его дыхания? Нет, это мы, погрузившись в гордость, суету и телесные страсти, потеряли вкус к истинно духовному и – томимые скукой – с легкостью соблазняемся внешними эффектами лжепророков, пришедших во славу свою, а не во славу Божию; чаще же всего нас просто обманывают шарлатаны.
Сейчас не время знамений, и истинные знамения стали редки, потому что проповедь о Христе звучит уже две тысячи лет. Чудеса же как совершались, так и продолжают совершаться в Церкви и не перестанут до скончания века, но чудеса истинные, избавляющие людей от власти греха и соединяющие их во Христе с Богом.
Как молиться о ниспослании дождя
Уже больше месяца стоит жара, засуха, и ко мне приходят люди, у которых есть огороды, и плачутся: “Батюшка, давайте помолимся, чтобы дождь пошел”. Я их, конечно, понимаю, молебен отслужить надо, но энтузиазмом не преисполняюсь.
Во-первых, служить такие молебны – это дело всенародное, а не десяти или ста человек. Когда в древности бывала засуха и всем угрожал голод, то все и шли со священниками в поле, проливали там слезы от страха перед надвигающимся бедствием, и, бывало, Бог посылал дождь, видя веру, покаяние и скорбь народа. Впрочем, чудо бывало не всегда, а кроме того, люди, покаявшись, опять возвращались к своим грехам, чем опять прогневляли Бога.
Но сейчас и этого нет; ни страх, ни праздник не собирают всего народа в церковь, даже на Пасху в храм приходит процента два жителей города. Дело не в том, что эти два процента перед Богом могут иметь значение большее, чем остальные девяносто восемь, а в том, что стихийные бедствия – наказания Божии народу как целому. Вспомним, что праведность пророка Иеремии, молившегося о своих соплеменниках, не отменила Вавилонского плена. Богу мало было плача пророка – Он хотел покаяния народа.
Второе, что удерживает от молебна, – это наша немощь. Вот если мы помолимся и через час пойдет дождь, что произойдет в наших душах? Половина из нас подумает: “Это по моей молитве совершилось чудо”, а другая половина подумает, что дождь и так бы пошел, без молитвы. Парадоксальным образом многие думают и то и другое одновременно. Наше безумие и наша неблагодарность тоже удерживают всещедрого Бога от чудотворения непосредственно в ответ на наши молитвы.
Но, с другой стороны, не молиться Богу – это самое худшее, это уже не болезнь, а смерть души. Потому, какие бы мы ни были маловерные и немощные, попросим Бога послать дождь на нашу иссохшую землю, но, если пошлет, не будем принимать глупых и гордых помыслов, будто это по нашей праведности, а если не пошлет, не будем обижаться на Бога или малодушно сомневаться в Его существовании, и тогда все – и дождь и засуха – будет живительным для наших душ и сделает их плодоносными для вечности.
Как правильно писать записки
У Бога ничего нельзя купить. Когда мы подаем записку о здравии или о упокоении, мы не покупаем молитву (грешно так думать), а таинственно участвуем в богослужении. Записка должна быть символом нашей молитвы о близких и о себе самих, символом сердечной боли и воздыхания о нашей неправедно проживаемой жизни, скорби о грехах и надежды на бесконечную милость Божию. Записка видимо пишется карандашом или ручкой, но невидимо должна писаться слезами покаяния и кровью готовности жертвовать собой ради спасения ближних. Так написанная записка несомненно бывает помянута Самим Господом Иисусом Христом – Архиереем всех архиереев. Поэтому напрасно некоторые посетители церкви вслушиваются, прочитали их записку или нет. Если вслушиваемся, значит, не молимся, значит, не участвуем в Божественной службе и чужды того духовного, сердечного, любовного единения, которое есть Церковь.
Тогда тщетны и записки наши. Бог поминает наших близких не ради того, что мы просто написали их имена и заплатили деньги (Бог ни в чем не нуждается и знает всех нас и наши нужды без записок), а ради нашей любви к ним и доверия к священнослужителям, ради нашего братского единения со всеми, кто сегодня пришел помолиться вместе с нами и со всей Христовой Церковью. А те деньги, которые мы подаем вместе с записками, это вовсе не плата за молитву, а пожертвование на храм, которое принимается Богом, только если делается с верой во всеведение и всемогущество Божие, в надежде на Его милосердие и с любовью к Нему и ближним.
Будем же, братья и сестры, всегда помнить, что не мы благодетельствуем Церкви, а Церковь благодетельствует нам, и не Бог нам что-то должен за наши жертвы и добрые дела, а мы должны покаяться, возвратиться к Нему, как блудные дети, облечься в даруемую Богом благодать, воздать Ему любовью за любовь. В этом наше истинное здравие, спасение и во блаженном успении вечный покой в Царстве Небесном.
Истинный дар всегда – Богу
Неприлично имениннику, да еще с амвона, говорить о полученных им подарках, но подарки стоят того. Наша братия собрала большие деньги и приобрела новые ризы, в которых мы сегодня служили; у нас наконец появился полный комплект красивых облачений для праздника Святой Троицы. Братия делала подарок мне лично, и вместе с тем получилось пожертвование на храм (разумеется, все эти ризы – собственность церкви). Здесь есть своя правда не только потому, что жизнь настоятеля проходит преимущественно в храме, но и – главное – потому, что всякий истинный дар человеку – это дар одновременно и Богу, а если этот момент вовсе отсутствует, то отсутствует момент истины и остаются только плотские, часто даже греховные отношения.
Если мы вспомним, что наше главнейшее христианское дело – приношение Святых Даров, то будет ясно, что всякий человеческий дар есть образ этого истинного Дара. Но в связи с этим следует помнить, что если мы своим даром хотим утешить человека, а тем более Бога, то дар должен быть чистым.
Вот, например, два брата пришли на день рождения к матери и принесли ей конфеты и цветы, а сами между собой враждуют и не разговаривают. Будет ли мать рада их подаркам? Нет, не будет, пока дети не помирятся. И так же, если пьяница-муж пропил зарплату, а где-то на сквере нарвал пучок цветов и принес жене, разве ей в радость будут эти цветы? Не обрадуется любящая жена такому вниманию, потому что муж ее гибнет.
Когда мы приносим дары Богу, явно нарушая Его заповеди, мы этим не радуем Его. Пророк Исаия говорит от лица Господа: Не носите больше даров тщетных... новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие – и празднование! (Ис. 1, 13). Прежде всего должен быть сердечный мир – плод исполнения заповедей Божиих, а потом уже душевное тепло, растворенное духовной любовью, и, если есть, материальные подарки как внешние знаки внутреннего доброго расположения.
Грешника любить, а грех ненавидеть
Почему у нас не получается бороться со злом? Потому что людей, делающих зло, мы либо осуждаем, либо оправдываем. Пусть каждый вспомнит свою жизнь. Вот какой-то человек согрешает, и мы по своему положению, по своей должности или просто как христиане должны ему противодействовать. Мы хотим исполнить свой долг, но при этом закипаем против человека злобой и осуждением, но тогда совесть начинает говорить нам, что своей злобой мы согрешаем. Тогда мы смягчаемся, миримся с этим человеком и... все. Мы с человеком примирились и злу не противодействуем.
А как поступать правильно, чтобы и злу противодействовать, и не грешить? Для этого нужно ненавидеть зло и любить грешника. Когда мы видим человека согрешающего, которому мы или просто по христианскому долгу, или тем более по своему положению обязаны противодействовать, мы должны приложить к этому все силы и, если нужно, даже причинить человеку какую-то скорбь, но ни в коем случае его не осуждать. А у нас получается все наоборот. Мы либо осуждаем тех, кто согрешает, либо, стараясь избежать осуждения ближних, оправдываем зло. На самом же деле мы не должны осуждать никого по той простой причине, что есть заповедь Божия «Не судите, да не судимы будете». Но мы должны не только осуждать, а должны ненавидеть грех.
Ложь, которая вошла в нашу жизнь, мы должны ненавидеть. Она вошла в нашу жизнь не в 90-м и не в 17-м году, как многие думают, а гораздо раньше, еще в раю, когда змей стал клеветать Еве на Бога, говорить, что Бог ее обманывает. Вот тогда Ева должна была отвергнуть сатанинскую ложь, она не должна была ее даже слушать, не должна была разговаривать со змеем. Грех Евы состоял в том, что она вообще начала внимать помыслам, что Бог ее будто бы обманул и что можно поступить лучше, чем Он советовал. И вот этот сатанинский обман с тех пор и продолжается.
В чем был грех людей, увлекшихся коммунистической мечтой? В том, что они решили: «Нам не нужно Царство Небесное! Мы хотим здесь, сейчас жить хорошо. Хочу сейчас все вкусить, хочу сейчас все получить. Почему у него больше, а у меня меньше? Я хочу отобрать. Давайте поделим!» Мы погрешили в том, что приняли эти помыслы. Эти помыслы мы должны ненавидеть. Людей же должны прощать, как и святые прощали. Священномученик протоиерей Философ (Орнатский) благословил тех, кто его расстреливал. Священномученик митрополит Владимир Киевский двумя руками, как архиерей, благословил тех, кто его мучил и убивал.
Да, обидчиков, мучителей, убийц мы должны простить, и в прошлом простить, и в настоящем, и в будущем, если будут какие-то скорби и гонения. Людей простить, а вот ложь мы не должны прощать, и с ней никак нельзя мириться. Ни в каком смысле, ни в какой мере. Все это сатанинский обман, что нужно устраиваться здесь, что Царством Небесным можно пренебречь, что Царство Небесное и царство земное могут стоять рядом – это неправда, братья и сестры. Это неправда, и мы должны эти помыслы ненавидеть, так же как мы должны ненавидеть блудные помыслы, так же как мы должны ненавидеть помыслы злобы, так же как мы должны ненавидеть всякие греховные помыслы.
Об антихристе неправильно некоторые люди думают, что это будет какой-то примитивный тиран. Да ничего подобного. Это будет, по правильной мысли Владимира Соловьева, культурный человек, он всем все устроит. Он нам устроит мир на Земле – без Христа, примирит все религии между собой и всех, кто ищет земной правды, а не Божией, обманет, и они вместо Христа поверят ему, потому что антихрист – это тот, кто подменяет Христа, кто хочет стать на место Христа, кто хочет нас отделить от Христа, чтобы мы были без Христа. Вот что значит антихрист. И мы не должны никогда соблазняться никаким земным благополучием, даже если нам обещают все самое хорошее. Если без Христа, то нам это хорошее не нужно.
Все житейские примеры должны учить нас духовной жизни. Если какой-то человек подходит к замужней женщине и говорит: «Пойдем, я дам тебе то-то и то-то, будешь жить счастливо, будешь жить богато, только измени мужу», то эта женщина должна сказать: «Отойди от меня, сатана, потому что ты меня соблазняешь». И так мы должны отвечать всем помыслам и людям, которые соблазняют нас земным благополучием без Христа.
Нужно помнить, что первая заповедь – Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим (Лк. 10, 27) Нераздельно, всею душою мы должны возлюбить Бога. И если Он, видя наше терпение и смирение, даст нам эту любовь, тогда Божией любовью будем любить и ближних. Вторая заповедь, подобная первой, – Возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф. 22, 39). Вот эти заповеди даны нам, и мы должны ближних своих – в том числе и атеистов, и коммунистов, и сатанистов – любить, а их ложные учения, которыми дьявол соблазняет нетвердых в вере, нам следует ненавидеть.
Смиримся или погибнем
Сейчас принято сравнивать период с 17-го до конца 80-х годов минувшего столетия с Вавилонским пленом, но, к сожалению, мы мало похожи на избранный народ, который вышел из плена окрыленный желанием восстановить разрушенный храм Божий, и, кстати, никогда не жалел о возвращении на Святую землю. Мы похожи на евреев после египетского рабства. Бог их вывел оттуда чудесным образом, чтобы ввести в обетованную землю благу и многу, в землю, кипящую млеком и медом (Исх. 3, 8), но сперва нужно было пройти по пустыне, где было мало пищи и воды. И народ возроптал на Бога и его пророка Моисея: О, если бы мы умерли от руки Господней в земле Египетской, когда мы сидели у котлов с мясом, когда мы ели хлеб досыта! (Исх. 16, 3). А ведь они в Египте не просто ели мясо досыта, их там очень жестоко угнетали, так что даже, по велению фараона, убивали всех новорожденных мальчиков! Но об этом избранный народ забыл, как только начались трудности и лишения свободной жизни под непосредственным Божиим водительством.
Этот ропот не прекратился и тогда, когда Бог стал кормить народ манной небесной, чудесной пищей, которая посылалась каждый день в достаточном количестве и была для всех без исключения питательной и полезной. Но сыны Израилевы сидели и плакали и говорили: кто накормит нас мясом? Мы помним рыбу, которую в Египте мы ели даром, огурцы и дыни, и лук, и репчатый лук и чеснок; а ныне душа наша изнывает; ничего нет, только манна в глазах наших (Чис. 11, 4–6). Богу был неугоден этот ропот, и Он, послав мясо в пищу евреям, тотчас же послал и наказание: Мясо еще было в зубах их и не было еще съедено, как гнев Господень возгорелся на народ, и поразил Господь народ весьма великою язвою (Чис. 11, 33). Не случилось бы и с нами, братья и сестры, чего-нибудь подобного за наше нежелание терпеть и за нашу короткую память.
В книге пророка Иеремии мы читаем, что у иудеев был выбор сдаться халдеям и идти в Вавилонский плен (потерпеть от Бога спасительное наказание) или убежать в Египет (Египет – символ плотских страстей). И вот что говорит Господь устами пророка: Если вы решительно обратите лица ваши, чтобы идти в Египет, и пойдете, чтобы жить там, то меч, которого вы боитесь, настигнет вас там, в земле Египетской, и голод, которого вы страшитесь, будет всегда следовать за вами там, в Египте, и там умрете (Иер. 42, 15–16). О плене же Вавилонском говорит так: Не бойтесь царя Вавилонского, которого вы боитесь... ибо Я с вами, чтобы спасать вас и избавлять вас от руки его (Иер. 42, 11).
Нам нужно потерпеть наказание от Бога за свои грехи. А если мы захотим избегнуть наказания каким-нибудь лукавым путем, без покаяния, просто изменив что-то внешнее, то гнев Божий падет на нас, и нас ожидает судьба тех гордых иудеев, которые не захотели идти каяться в Вавилон, а захотели продолжать грешить в Египте, – все они погибли. А народ, который смирился перед Богом, через семьдесят лет вышел из плена и продолжил свою, увенчавшуюся рождением Христа историю.
Если мы не покаемся и по-прежнему будем стремиться к благополучию без Бога, то усилится наказание Божие; может и народ погибнуть, ведь, как писал Константин Леонтьев, «Церковь вечна, а народ не вечен». В истории таких случаев было немало, когда великие народы, имевшие замечательную культуру, исчезли с лица земли в наказание за свои грехи, за то, что не приняли волю Божию, а упорствовали в своих путях, которые, как им казалось, вели их к благоденствию.
Нам нужно всем народом, но каждому лично, каяться в своих грехах, терпеть неблагоустройство жизни и молиться Богу о себе и о всех людях, а не пытаться все исправить переменой плохого, как нам кажется, начальства на, как нам кажется, хорошее. Всякая безблагодатная перемена всегда бывает к худшему, какой бы она сперва приятной ни казалась. Благодатный же и духовный правитель – это дар Божий за покаяние и стремление к благочестию.
Бог знает все наши нужды, и, когда мы в покаянии выплачем себе Его благословение, Он все исправит сам и все, что нам полезно, пошлет. Ищите же, – говорит Христос, – прежде Царства Божия и правды Его (Мф. 6, 33), а не каких-то устройств земных, и тогда все доброе земное тоже приложится вам.
"Мир имейте между собою"
Среди православных христиан есть люди разных взглядов на общество и государство, и эти различия иногда приводят нас к взаимной неприязни. Ведь мы любим острые ощущения, нам лишь бы только повод был повраждовать. Но ни в коем случае, братья и сестры, нельзя допускать этого даже в сердцах, не только на деле!
Каких бы кто ни придерживался мнений и убеждений, все равно мы все родные во Христе. И лучше нам было бы не ссорится из-за политики и экономики, а послушаться одного древнего философа, говорившего, что, если ты не находишься на государственной службе, тебе нет надобности разбираться в государственных делах. Но мы не интересуемся древними философами, у нас каждый сам себе и философ, и политик, и экономист. И мы, не имея ни образования, ни необходимой информации, ни – главное – призвания от Бога, с огромным энтузиазмом спорим друг с другом, отстаивая свои ложные мнения. А ложные они у всех, потому что почерпнуты не из верующего и любящего сердца, не из чистого источника церковного, святоотеческого предания, а из телевизионно-газетной мути. Одни привыкли верить одним газетам, другие – другим. Вот откуда вся наша информация и все наши политэкономические убеждения.
Но раз таков источник наших мнений, такая им должна быть и оценка: не стоит из-за них злиться и обижаться друг на друга. Разумеется, большинство из нас ошибается, точнее, все мы ошибаемся, когда уповаем не на Бога, а на что-нибудь земное. И вообще, мы часто ошибаемся не только в политике, но и в житейских делах – все нужно друг другу прощать.
Предадим себя, братья и сестры, в руки Господа и будем молиться Ему. Если Бог захочет нас помиловать и утешить, то с благодарностью примем утешение. Если Он решит нас наказать и провести мрачными и тернистыми путями, чтобы мы смирились, то смиримся и будем за все благодарить Бога и никого не будем ненавидеть.
Святая Русь
Невозможно вернуться в прошлое. Жизнь народа неподвластна хотениям отдельных, пусть даже многих людей. Во всем совершается великий и до конца непознаваемый промысл Божий; лапти надеть можно, отрастить бороду можно, можно разучить старинные песни, а стать человеком XV или XIX века нельзя. Это очевидно, но не всем понятно. Я не политик, а священник, и поэтому из всех Россий (имперской, советской, демократической и проч.) мне дорога лишь одна Россия – Святая Русь. И всем, кто разделяет эту любовь, я могу сказать нечто утешительное.
Нравится нам это или нет, но Киевская Русь и Российская империя – это прошлое; советская Россия и демократическая – это суета настоящего времени, а что нас ожидает в будущем, Бог весть; но Святая Русь – это вечное, и врата ада не одолеют ее (Мф. 16, 18). Так сказал Христос о Церкви, но Святая Русь и есть неотъемлемая часть вселенской Церкви. Наша земная родина, как бы мы ее ни любили, со временем исчезнет (ведь будет же конец света), но Святая Русь не может исчезнуть, как не исчезает и христианская душа.
У души есть начало (оно таинственно, но оно есть), а конца у нее нет. Душа православного христианина, святая или падшая и восставшая через покаяние, по смерти тела не исчезает, а приобщается вечному блаженству. Так же и Святая Русь, истинная Россия, имеет свое начало в тысячелетней древности, но не будет иметь конца, потому что сотни прославленных и великое множество непрославленных святых, в земле российской просиявших, уже вошли в Царство Небесное и молятся у престола Божия за нас, своих недостойных и слабых, но все-таки сродников по плоти во Христе.
Когда Святая Русь целиком войдет в Царство Небесное, Россия на земле умрет. Но пока она жива, потому что не до конца еще отвергла Церковь Христову, потому что еще тянется к ней. Большинство не понимает, что Православная Церковь, преданная, изнасилованная и оклеветанная своими чадами Мать, есть единственное, что связывает Россию с Богом, а Бог – это Источник жизни. Если наш народ будет и дальше изживать себя в пьянстве и разврате, будет по-прежнему хулить свою святыню – Православную Церковь и отрекаться от заповедей Божиих, то Бог может и перестать наказывать (то есть воспитывать) его, а станет карать. Эта кара выразится не обязательно в эпидемиях, или войне, или в другом каком-то явном бедствии. Истинной карой, если мы не покаемся, будет полное исчезновение православия с русской земли. Это будет смертью народа.
Если же покаемся и станем православными и по имени, и по существу, если наш народ вновь обратится ко Христу, воцерковится, то он и станет Святой Русью – живым богочеловеческим единством, которое ни один враг не одолеет во времени и которое вовек не одолеют адские врата.
Православное издание
Протоиерей Константин Островский
Умереть нам не удастся
Записки и проповеди
Редактор
Галина Новикова
Художник
Николай Новиков
Компьютерная вёрстка и оригинал-макет
Сергей Генченков
Компьютерное обеспечение
Дмитрий Гусев
Подписано в печать 05.03.2009 г.
Объём 15,0 печ. л. Формат 60х901/16
Гарнитура «Петербург»
Бумага офсетная
Тираж 10000 экз.
Отпечатано в типографии
Издательства «Библиофон»
г. Москва, Строительный проезд, д. 7А
Тел./факс +7 (495) 492 71 22
email: bibliophone@mail.ru
Текст от редакции на 4-й стр. обложки:
Повседневная погруженность в суету мешает нам мысленно вглядеться в вечность – туда, куда мы рано или поздно войдем или для блаженной жизни, или для нескончаемой муки. Причем войдем все – и верующие в Бога, и неверующие.
Многие думают: поживем пока всласть, потешимся, а потом как-нибудь покаемся. Это сатана внушает такие мысли, не дает вспомнить о смерти, что она может прийти в любой момент, даже сейчас, когда вы читаете эти строки. За гробом же покаяние невозможно. Значит, время даровано нам Богом для труда над своей душой.
Спасение – в наших руках. Таков лейтмотив всей книги. Как и от чего спасаться современному человеку, окруженному со всех сторон соблазнами, - об этом размышляет протоиерей Константин Островский, настоятель Успенского храма г. Красногорска Московской области.
Назад к списку